Игорь Черепнев - Игра без правил - Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок

– Так, Глеб, смотайся к этому сказочнику и скажи, что прапорщик Остапец его на чай и разговор зовёт, – отсылаю одного из «призраков» в качестве вестового и, пока он бегает, стараюсь разузнать общую обстановку. – Кстати, как вас тут приняли? Проблем не было?

– У нас – нет, – один из диверсов, улыбаясь, присоединяется к разговору. – Хотя приходили тут вчерась… борзые. Типа раз новенькие, проставиться не мешало бы перед старенькими. Мол, полфунта махорки с вас да фунт сахару.

– И?.. – У меня возникает чисто гипотетический интерес – в приютившей нас роте уже появились небоевые потери или нет?

– Договорились, что завтра утром принесут. Типа как извинение за беспокойство. – Боец изображает самую довольную из своих улыбок.

– Денис Анатолич, Тимоха вон вдвоём с Глебом этими придурками минут пять по окопу в футбол играли. Пока не притомились маленько, – кивая на только что говорившего, добродушно усмехается Остапец. – Обошлось без крови, даже зубы никому не выбили. Так, по паре синяков каждому, но это – не в счет.

– Понятно… А что – ротный, как он тебе глянулся? А то мне к нему еще с инспекцией идти.

– Да вроде нормальный, дело требует, но без закидонов всяких… Любит словечки разные, прям как наш батальонный командир. Типа здесь вам – не тут и потому что это не оттого. – Иваныч прикалывается, пользуясь случаем. – Но до вашего высокоблагородия ему еще далековато будет…

Скрипит, открываясь, дверь в блиндаж, и беседа прерывается с появлением гостя, того самого унтера:

– Дозвольте, вашбродь… – немного развязный тон меняется, когда он замечает еще одного офицера и, как-то странно глянув на меня, рапортует уже вполне официально: – Унтер-офицер Куцевич…

– Присаживайся, унтер-офицер, гостем будешь. Разговор к тебе есть… Чаю хочешь?

Тимоха наливает не успевшую еще остыть заварку в чистую кружку и придвигает к унтеру.

– Благодарствую, ваше благородие… – Куцевич делает из вежливости пару глотков и вопросительно смотрит на нас.

– А позвали мы тебя вот зачем… – правильно поняв его поведение, перехожу к сути дела: – Не расскажешь, откуда у тебя и твоих солдат интересные вещички? Только, чтобы не тратить время, сразу прошу – честно. Про трофеи можешь даже и не начинать – не верю.

Куцевич со вздохом отставляет в сторону кружку, молчит какое-то время, видно, перебирая варианты, затем поднимает взгляд на меня:

– Ваше благородие… Как на духу всё обскажу… Тока дайте слово, что – никому…

– Слово офицера, что всё, сказанное здесь, наружу не выйдет. Этого достаточно?

– Точно так, ваше благородие… Я ж вас знаю… Иначе б и разговору не было… С годик назад вы у нас были, лопатки брали… Ну, штоб своего выручить…

Стоп!.. Это когда Оладьин своего первого языка брал?.. Нам тогда пришлось Митяя отбивать…

– Это ты с Пашкиным тогда был? Всё жаловались, что ни винтовок, ни патронов нет?

– Точно так… Прокопыч, виноват, ефрейтор Пашкин сказал, што вас солдаты «Бешеным» окрестили… А щас такие сказки говорят… И про княжну, и про Барановичи, и ешо про многое…

– Ладно, про сказки мы потом поговорим, ты нам лучше скажи, откуда всё это богатство у тебя.

– Тут какое дело-то… Нас, когда сюда определили, народ обживаться начал. Ну, и окрест шастать, мало ли что где осталось опосля германцев… Вопчем, нашли мои архаровцы неподалёку в рощице две повозки, видать, бросили их впопыхах колбасники, когда драпали…

– И там все эти побрякушки и лежали? – скептически ухмыляется Остапец. – Милай, ты нас за детей неразумных не держи, а? Сами врать умеем почище твоего.

– Никак нет, ваши благородия… Там тока консерва была, две полные телеги… Вот и решил я оставить всё это во взводе, подкормить своих… А потом как-то раз пошёл к ручью, постираться надобно было. Тут недалече, как раз меж нами и колбасниками. Там даже окопов не рыли, сплошное болотце, так, колючки кинули три ряда, и всё… Так вот, тока принялся, слышу – шаги, да с той стороны. Я бельишко-то мигом собрал, и – в кустики, в самое время притаился. Германец подошёл с кучей фляжек, воды набрать хотел… Вот… Стрелять неможно, винтовку отставил, решил его тихонько ножиком кончить, да не смог… Уж больно он нашего дядьку Афанасия напомнил… На фабрике когда работал, был у нас слесарь один…

– Ты, что же, из рабочих будешь? – Иваныч ведёт разговор, оставляя мне слушать и анализировать информацию.

– Ага… То есть так точно, вашбродь… Так тот германец воду набирает, по сторонам оглядывается, видно, пужается. А тут под ногой у меня ветка треснула. Он за винтарем дернулся, да я, из куста высунувшись, уже в него целюсь. Он на меня смотрит и просит, мол, не стреляй…