Заур Караев - Место, которое есть

После это разговор потек вяло, но несмотря на это, мы умудрились просидеть на свежем воздухе рядом друг с другом не менее пары часов. За это время по-прежнему находившееся у меня в руках дитя успело проснуться пару раз и выдавить из себя небольшое количество мало напоминавших плач нечленораздельных звуков, но до какофонии не дошло.

— Ну что, я, пожалуй пойду, — сказал я, чувствуя, что устал сидеть, а затем поднялся.

— Да, да. — ответил Ливий, и я заметил, что вид у него такой, будто он к чему-то усердно прислушивается.

— А ты продолжать пойдешь? — осведомился я, подразумевая не докопанную могилу.

— Непременно, только сначала узнаю, чего они хотят. — вымолвил могильщик и направил руку в каком-то направлении. Я подумал, что он опять говорит о трупах как о живых, но машинально все равно посмотрел в ту сторону, куда указывала его ладонь.

И там действительно кипела жизнь — не менее дюжины полицейских автомобилей один за одним парковались у главного входа в кладбище. Когда последние еще окончательно не остановились, из первых уже вылезали клоны, один уже даже открывал калитку.

Ужас овладел мной, и я, будучи целиком и полностью скован им, не двигался с места несколько секунд, затем же, совершив над собой многого стоившее усилие, развернулся и побежал. Ноги несли меня в направлении, подразумевавшем возможность отдалиться от преследователей.

Ни разу не оглянувшись и крепко вцепившись в сверток, в котором хранилось начавшее верезжать чадо, я достиг ограды, представлявшей собой барьер в половину моего роста. В момент преодоления последней мой взгляд был обращен в сторону гнавшихся за мной. Трое из них были совсем близко, на расстоянии не более тридцати метров. В руках они держали рукояти пистолетов, а их раскрасневшиеся лица были невозмутимы.

Когда я уже отвернулся и продолжил бегство, кто-то из этой тройки крикнул «Остановитесь!». Через пару мгновений за спиной моей раздались выстрелы, а над головой засвистели пули.

Вот он рядом, лес! Сейчас это сборище деревьев и трав является шансом на спасение. Добежать бы и не испустить при этом дух. Вдруг я чувствую легкий толчок в левую руку, и думаю, что в меня попали, однако боли никакой не ощущаю. Наверное, адреналин в крови заглушает сигналы нервов, пытающихся рапортовать в мозг, что нарушена целостность организма.

Непрерывный бег длился не менее пятнадцати минут. Выстрелы сначала становились менее громкими, а потом и вовсе перестали быть различимыми вместе с редкими окликами клонов. Сильно устав, я в изнеможении сел на землю, и стал смотреть на окровавленную руку и окровавленную простыню, укутывавшую младенца. Странно, даже сейчас нет ни малейшего намека на боль, хотя, казалось бы, такое количество темно красной жидкости должно говорить о серьезном ранении. Ну да ладно.

Из-за бешеного темпа побега ткань, обволакивающая тело моего сына, перестала быть в нужном порядке сложенным куском материи, вследствие этого малыш был укутан с головой. Я стал разворачивать налегшие друг на друга слои пеленки, стараясь как можно быстрее высвободить его лицо.

Губы неподвижны, глаза закрыты, и каждый мускул расслаблен. Мне вспоминается, что сын перестал кричать почти сразу после того, как рука моя получила толчок. Именно этой рукой, согнутой тогда полукольцом и упиравшейся кулаком в бок, я и держал его. Пуля досталась не мне, поэтому не было боли и поэтому лишь легкое, едва ощутимое воздействие почувствовало мое тело.

Пуля пробила насквозь его стопу чуть ниже пальцев, а затем под небольшим наклоном устремилось к промежности. Она проделала дыру в паху и затерялась где во внутренних органах: выходного отверстия нет.

Так умер несостоявшийся отец нового человечества, так умер спаситель. Умер, даже не успев стать человеком.

Что же мне делать теперь? Что угодно, главное только закончить с недавно начатым делом, главное только дорыть голыми руками маленькую яму, чтобы потом положить в нее тело убиенного сына моего.

Приговор будет приведен в исполнение через два часа, а пока я могу продолжать наслаждаться своими руками и ногами. Меня схватили вчера, а на сегодняшнюю ночь уже назначили «очищение». Слажено и быстро работают.

Мое бессознательное тело было обнаружено посреди леса полицейскими. Руки были испачканы кровью и, как почти все остальное, землей. В таком плачевном состоянии я был доставлен сначала в госпиталь. Там меня привели в порядок — отмыли, нарядили и ввели внутривенно питательные вещества. О этих всех манипуляциях, производившихся над моим организмом, мне известно лишь по догадкам, так как в сознание я пришел уже в камере. В пользу обозначенных предположений говорит измененный внешний вид и самочувствие — чист и сыт. Догадаться же о конечном пункте доставки моего тела не составляло труда, да и металлические прутья, замещавшие одну из стен заточавшей меня комнаты, недвусмысленно намекали на природу этой чертовой богадельни.