Николай Рябцев - Сказки Старого Ворона

«Уж не лесовуха мне повстречалась?» – подумал Анисим и усмехнулся, – « А вот сейчас и проверим. Дядька покойный сказывал, что тот из леса никогда не выйдет и дома своего не найдёт, кто с ней встретится. Ну положим, из леса я и так редко выхожу, а вот дом свой отыскать… тут поглядим…»

Вот с такими думами шёл назад Анисим и вдруг с удивлением понял, что обратная дорога оказалась короткой, хотя хорошо помнил, что ушёл очень далеко. Поначалу сомнения его взяли, но скоро уже и тропка знакомая под ноги легла, и между деревьев мелькнула поляна, где кордон его стоял, вот и знакомое крыльцо… « Да-а… Чудны дела твои, Господи!..» – подумал Анисим, толкнул дверь и вошёл в дом.

Умываясь, лесник всё время вспоминал встречу с волчицей, перед его мысленным взором вставали жёлтые глаза зверя полные мольбы и слёз, раз за разом слышалось « благодарствую», произнесённое девичьим голосом.

Поужинав кашей с паренной репой, не раздеваясь, повалился Анисим на постель и моментально заснул. Ночью ему приснился сон: будто стоит он на лесной поляне, на краю той поляны растёт раскидистый старый дуб, а под дубом стоит девица неописуемой красоты в парчовом сарафане, с волосами цвета спелой пшеницы, заплетёнными в длинную тугую косу, и будто слышит он голос и говорит ему тот голос: «Благодарствую». Проснулся Анисим от того, что, будто, кто-то в дверь постучал. Лесник открыл глаза, сел на кровати, спросил: « Кто там?!» Ответа не последовало. Анисим подошёл к окошку и заметил, что возле деревьев на краю поляны, в утреннем тумане, вроде стоит кто-то, и вроде человек… Вышел на крыльцо, вгляделся в то место, где человек стоял, а там и нет никого, повернулся было в дом воротиться и опять услышал знакомый голос: «Благодарствую!..» Обернулся Анисим, рванулся было с крыльца на голос, а глянул по сторонам, а никого и нет…

***

Раз, по зиме, приехал к Кузякину дружок его закадычный- порутчик Ахтырского гусарского полка Иван Артюхов, страстный любитель поохотиться, ну хозяин, знамо дело, решил потрафить гостю, позвал лесника и говорит:

– А что, Анисим, кабаны в твоём хозяйстве ещё не перевелись?

– Да что вы, барин, куда ж они денутся, коли я их подкармливаю, – отрапортовал лесник.

– А устрой ка ты нам с его благородием охоту на кабанчика, да чтобы не абы какой, а настоящий, матёрый секач был, – распорядился Кузякин, – Нам страсть как кабанятинки отведать охота!

– Слушаюсь! – Анисим поклонился хозяину.

– Вот и славно! Сколь времени тебе надобно на подготовку?

– А коли ваша милость не шибко спешит, то завтра и пойдём, а я пока проведаю тропы кабаньи, да номера для вас с их благородием подготовлю…

– Ты никуда не спешишь? – обратился Кузякин к гостю.

– Помилуй, братец, какие спешки? – раплылся в блаженной улыбке гусар, попыхивая длинной трубкой.

– Ну, стало быть, так и порешим! Пойдём завтра, ближе к обеду, -согласно кивнул барин, – Ступай, милейший, да хорошенько подготовь всё.

– Слушаюсь! – Анисим поклонился господам и вышел прочь.

Анисим тогда долго мешкать не стал, прихватил на кордоне топор, достал старые лыжи от дядьки оставшиеся, ружьишко прихватил, да и отправился на то место, где кабанов прикармливал. Пришёл на место, места для номеров подготовил, чтобы, значит, куда Кузякина с приятелем ставить кабана бить, себе местечко выбрал и только собрался домой вертаться, как почуял, что не один он здесь… Оглянулся… Мать честная!.. Из-за ёлок на него волк вышел, за ним другой, третий, четвёртый, пятый, а ведёт их крупная волчица прихрамывающая на заднюю лапу. Анисим даже не стал ружья с плеча снимать… Что, дескать, толку с одного выстрела, одного волка положит, а остальные его съедят пока перезаряжать станет, но топор из-за пояса достал, стоит не шевелится. Вот волки стали приближаться, окружать со всех сторон, остановились шагов за пять и тоже замерли, а хромая волчица пошла прямо к Анисиму. Идёт, хвостом повиливает, словно собака, а сама прямо в глаза глядит леснику, и слышит парень знакомый голос: « Не бойся нас». Узнал лесник и голос тот, и волчицу спасённую им признал и, словно, камень с души свалился, присел на корточки. А волчица подошла, потянулась к человеку и лизнула его в щёку, потом повернулась и, прихрамывая, потрусила прочь, а вся стая за ней.

«Ну дела,» – только и смог молвить лесник…

На другой день, как и было условлено после обеда, уже ближе к закату, привёл своих охотников Анисим на место, схоронил их на приготовленных номерах, строго на строго наказал не курить, не разговаривать и громко не дышать, потому как кабан он всё слышит и нюх у него ещё почище собачьего, коли что почует, ни в жизть не выйдет, а сам пошёл рассыпать прикормку. Только кормушку засыпал да спрятаться успел, как здоровый секач тут как тут. Огляделся матёрый, носом повёл и к кормушке… Не выдержал тут лихой гусар, выскочил со своего номера и с двух стволов выстрелил, да не попал куда нужно, а токмо подранил животину, а кабан боль почуял, разозлился да как кинется на охотника. По счастью, Анисим готов был, да с одного выстрела свалил секача. Тот только хрюкнул, будто споткнулся и затих, аккурат, возле самых ног порутчика, только снег клыками вздыбил.