Алекс Динго - Контуженый

– А ну брось это… Хватит. Ты мне действуешь на нервы Отто. Хватить дуть в свою дудку. Лучше делом займись…, – резко сказал командир Франс.

– Франс расслабься старина. Все под контролем… Русских здесь пока нет…, – вальяжно ответил Отто.

– Я сказал не отчётливо. Отто. Ты не понял. Брось это. Пока я не выброси твою гармошку в окно… Вместе с тобой…, – нервно выразился Франс.

– Франс. Да что с тобой. Ты какой – то нервный в последнее время. Всё же классно. Мы взяли контору. И всех перебили, кто не убежал. Теперь у нас отличная позиция. Русским здесь ничего не светит, пока мы здесь… Скоро подойдёт тяжёлая техника. Тогда им и вовсе придётся прыгнуть в реку… Хаахааа. Давая я ещё немного поиграю… Смотри нашим солдатам нравиться… Они улыбаются… Ну, кое – то…, – смело заявил Отто.

– Отто. Мы потеряли Карло и Людвига. Ты уже забыл об этом… Так я тебе напомню… Это были наши отличные солдаты. Я тебе всё сказал. Убери свою погремушку… Хватить играть и скалиться. А то на ней скоро будут играть русские…, – хмуро заявил Франц.

– Ну… Вот ты всё – таки испортил мне настроение…, – ответил приятель Отто Боано.

– Отлично. Может, теперь будешь умело сражаться и займёшься настоящим делом…, – сказал командир.

– Хаахаааа… Отлично сказано…

Фельдфебель Отто Боано слегка улыбнулся. Он, взирая на боевого приятеля, живо убрал в карман свой музыкальный инструмент. И тут же взялся за автомат МП – 40. Он быстро проверил боезаряд. Глаза округлились. Он живо осмотрелся. Внутри помещения витал затхлый, влажный запах. Хотя все окна уже давно не закрывались. Бетонный пол был усыпан гильзами всяких орудий. Тут же лежали окурки цигарок и самокруток, битые стёкла, грязная жжёная бумага. Виднелись и пятна крови на бетонных стенах, на полу и даже на потолке. Всюду лежали коробки, кирпичи и мешки, набитые речным песком. Они образовывали амбразуры и перекрытия для безопасного ведения огня. На них тоже имелись следы крови. Два больших длинных помещения на втором этаже перекрывались лишь пробитой тонкой межкомнатной стеной. Здесь находилось около десяти солдат вермахта. Кто – то курил, кто – то перебирал свои фотографии, а кто – то просто дремал.

В исковерканные границы окон задувал ветерок. Дальше следовал коридор и лестничная площадка. Битые, колотые, бетонные ступеньки вели на первый и на третий этаж. Кое – где сильно оголялась арматура. А стенки перил и вовсе отпали от жутких взрывчатых снарядов. Здесь также везде лежали гильзы и всякий мусор. Несколько солдат вермахта курили сигареты, сидя в укрытии на лестничной площадке. Среди них выделялся рослый эсэсовец Лотар Свирки. Он имел овальное, суховатое лицо. Глаза узкие, глубокие с оттенком тёмных рубинов. Рот широкий. Имелся шрам на правой щеке. И, казалось, он был свежим. Всё же Лотар ехидно ухмылялся. Ему уже миновал сорок пятый год. Он собирал кинжалы. И у него уже насчитывалось семь штук. Он держал их в карманах, в сапогах и в рюкзаке. На нём плотно сидела шинель. Ремни тёмные блестели. Он значился старшим пулемётчиком. И умело рассказывал всякие байки. Эсэсовцы бегло переглянулись. На порочных лицах красовались улыбки. Все курили. Тянулся плавно дымок к потолку. Они держали на прицеле мощного орудия вход. На мешках стоял тяжёлый пулемёт ДП – 27. Тут же имелось несколько коробок, набитых пулями до края. Ещё в деревянном ящике лежали ручные осколочные, противопехотные гранаты c деревянной рукояткой фирмы «Stielhandgranate m 24» . Имелись и трофейные гранаты РККА «РГД-33», «РГ-42», «ф1» и мины от небольшого миномётного орудия. В коридоре заметно посвежело. В окна поддувал резкий, холодный ветер со стороны реки.

Первый этаж здания напоминал больше укрепление – форт. На подоконниках лежали мешки и камни. Тут же стояли тяжёлые пулемёты МГ – 42. Солдаты вермахта сидели возле стен и за самодельными перекрытиями, которые состояли из кирпичей, деревянных коробок и блоков. Здесь заправлял всеми истинный ариец и оберфюрер Курт Эйки. Он имел вечно недовольный вид. Сам подтянутый и весьма развитый физически. Лицо морщинистое белое, – глаза узкие тёмные, нос большой и выделялись широкие ноздри, губы растянутые слишком и полные с оттенком сажи. Он носил тонкие тёмные усики. На глазах имелись круглые линзы. Но видел он отлично. Его широкий лоб был обвязан белым бинтом. И чуть проступала кровь. Он получил лёгкое ранение при штурме конторы. Сейчас был весьма сосредоточен. И умело управлял своими подчинёнными солдатами. На нём плотно сидел гладкий китель. У него имелись и награды в виде Железного креста и других орденов. Но он не носил их и не выставлял напоказ. Обладал некой скромностью и скованностью. Но в бою был суров и жесток. Тем более немецкая листовка №305 пехотной дивизии в Сталинграде требовала: «…беспощадной жестокости на месте „Brutale Härte ist am Platz“» . Он чётко следовал всем инструкциям. И сразу урезонивал все непорядки. Имел суровое воспитание. И требовал от всех солдат строгой дисциплины. Рядом с ним восседали солдаты вермахта. Выделялся венгр Тони Бонел. Он числился правой рукой Курта. Они дружили и часто менялись всякими находками, – трофейными часами, кортиками и пистолетами. Тони был нескладен телом. Голова овальная. На нём тупо сидела большая каска. Кожа бледная и морщинистая. Глаза тёмные живо бегали. На нём сидел комбинезон танкиста и маскхалат. Недавно его танк-панцер-четвёртой модификации был жутко подбит. Он выжил один из всего экипажа. И теперь сражался в пехоте. И был заряжен дико. Он потерял разом всех своих лучших боевых приятелей. Он часто вспоминал и видел своими глазами, как ещё заживо горел капитан танка Фердин Брово. И быстро жизнь того угасла. И с порочного лица мигом слезла вся кожа.