Андрей Клепаков - Паровоз

«Паровозы», – так мы называли этих тварей. На самом деле, конечно, как-то иначе. Это очень приблизительный перевод с неизвестного инопанетянского. Но «паровоз» – подходило. Размера они были как раз такого, шкура – непробиваемая броня. Даже не как у обычного паровоза, а как у паровоза бронепоезда. И внутри они были горячими. Уж не знаю, что там за обмен веществ, но почти никакой научной информации в голове моего парня про них не читалось.

И реально были похожи на паровозы. Тело близкое к цилиндрической форме передвигалось на множестве коротких лап, словно у выросшей до астрономических размеров сколопендры.

И эти твари даже не были хищными, они были всеядными. Круглая пасть располагалась на брюхе, ближе к головному концу. И больше всего она походила на проходческий щит. Неимоверной твердости зубы перемалывали все, что попадалось на пути. Любые вековые деревья, сваленные таранным ударом головой, исчезали сначала в этой мельнице, а затем сгорали в топке метаболизма. То же самое происходило со всем, что попадалось на пути. С посевами (мы были хищниками, но какие-то сельхоз угодья водились), с домами и целыми деревнями. Каменные стены также не могли остановить «паровоза», и проламывались словно фанерные.

Двигалась эта тварь быстро и по прямой. Нет, повернуть она могла, и даже развернуться полностью как на паровозном кругу. Но, видимо, не считала нужным. Перла по прямой сжирая все на своем пути. Причем без остатка. Никаких отверстий кроме рта, впоследствии на теле монстра обнаружено не было.

Бороться с паровозами мы не умели. Их шкура была прочнее железа, и думаю, содержала белки, построенные на основе полимера кремния, а не углерода.

Когда паровозов было мало, мы просто уходили из мест их обитания.

Но климат теплел, и твари стали ускоренно размножаться в своих болотах. И превратились в бедствие.

Возможно, их мог бы убивать яд, но как его доставить внутрь.

Всей деревней мы сцедили бочку. Оставленная на пути паровоза, она не произвела заметного действия. Остановился, потоптался на месте и припустил дальше по горам, по долам.

Яд видимо легко разлагался в желудке, или что там было у этой твари. А возможно просто был слаб для нее. Хотя один правильный укус в шею останавливал допла. Тоже монстр, похожий на вашего диплодока.

Старейшина уже приказал сматывать манатки и перебираться в местечко поспокойнее, когда я вдруг подумал о глазах паровоза. Их было десять, и они располагались двумя колоннами по краям морды. Глаза ведь тоже дырки. Кроме того, сразу за ними мозг. Ведь должен же быть мозг у этой твари. Если ткнуть в глаз копьем с отравленным наконечником, яд окажется внутри, а если повезет, то и в мозгу. И чудовище сдохнет. Должно, по идее.

Делать пустотелые наконечники и наполнять их собственным ядом мы умели. На острие было отверстие, а древко при ударе действовало как поршень шприца, и яд вспрыскивался в тело жертвы. Очень эффективное действие. Доза яда в копье была значительно больше, чем при укусе человека (или человеком?). Ну, как-то есть все основания считать этих ребят людьми.

В общем, решили попробовать. Нацедили яда, запечатали наконечники, старейшина лично отобрал десять молодцов.

Пошли встречать паровоза подальше от деревни, уже было слышно, как он ломился сквозь лес. Старейшина вздохнул, и я его понимал. Скоро и леса не останется, а все зверье монстр уже давно распугал. Охотники постоянно возвращались пустыми или с какой-то мелочевкой. А уж когда видели последнего допла и не помнил никто. Болота, где они водились, давно оккупировали паровозы.

Дерево рухнуло прямо перед нами, паровоз жизнерадостно захрустел древесиной. Старейшина крикнул, воины подняли копья. По разработанной нами стратегии в две пары нижних глаз воины должны были, подбежав вонзить копья. До верхних трех с земли было недостать, поэтому в те нужно было копья метать.

В общем, из нашей команды осталось в живых трое. Мы со старейшиной и еще один парень.

Старейшина скомандовал, и четверка первых бросилась вперед, пятеро задних кинули копья, один размахнувшись, поскользнулся на какой-то дряни, упал и копье не кинул.

В глаза попали все четверо нижних, а из шести метателей только трое, двое промахнулись по самым верхним, и тот, который поскользнулся.

Паровоз перестал хрустеть и дунул, из-под брюха вылетело облако перегретого пара, мы отскочили назад. Когда пар рассеялся, четверка воинов умирая корчилась на земле.