Роман Соловьев - Зона-69

– Так ни в чем и не признался? – хмыкнул штабс-капитан.

– Молчал как глухонемой. Но хотя бы хамить перестал.

В комнату медленно вошел высокий худой военный в очках, с золотистыми эполетами на кителе, сзади его сопровождали двое крепких молодых жандармов. Один рыжий как морковка, а второй с лихим казачьим чубом, торчащим из-под черной папахи. Очкарик-военный немного прихрамывал, смешно вытягивая вперед ногу. Его жидкие темно-русые волосы едва закрывали проплешину на маленькой голове, но несмотря на несуразный вид, я сразу догадался, что этот тип у них самый старший в участке.

– Господин полковник. Вот эти субъекты, – кивнул штабс-капитан на меня и Саню.– Дактилоскопия ничего не показала. Нет их пальчиков в базе. При задержанных найдены китайские сотовые телефоны, неизвестная валюта и поддельные документы.

– Расстрелять вместе с братьями Семеновыми. Немедленно, – тихо сказал очкарик и быстро вышел. Дюжие хлопчики, пришедшие вместе с ним, остались топтаться возле двери, наверняка задержались по нашу душу.

Меня и двух узников вывели из клетки. Нашу компанию быстро провели через заднюю дверь здания и во дворе посадили в настоящий автозак. В кабину рядом с водителем подсел странный дедок в кепке и с бородкой клинышком, увидев его коричневый саквояж с наклейкой красного креста, до меня тут же дошло, что это доктор. В передней отсек будки, за сетчатой перегородкой, сели дюжие молодцы – Рыжий и Чубатый, а следом двое чернобородых, которых мы встретили возле входа в участок. В руках они держали «калаши».

Саня Кол недовольно пробурчал:

– Олег, представляешь, эта сука в кабинете стала меня натурально прессовать. Низенький такой толстячок, а бьет с размаха, со всей силы… Блядь, если потом его встречу – ебало расшибу.

– Саня… – тихо прошептал я, – нас же реально на расстрел везут. У бородатых автоматы, если что – их нужно попытаться вырубить первыми. У тех двоих пистолеты, но они хоть и крепкие с виду – думаю, обычные валухи…

– Хуйня это все, Олег. Разводилово. Беспредел в участке я еще могу понять. Но на мочилово они точно не пойдут.

– Да проснись ты, осел! Еще не понял, куда попал?

– Заткнитесь там! – гаркнул один из бородачей и ткнул на нас дулом автомата, – а то прямо здесь завалю!

Я посмотрел на братьев Семеновых: они совсем склеились, понуро уткнувшись на грязное металлическое дно будки.

Автомобиль ехал медленно, трясясь на ухабах, похоже и здесь были проблемы с хорошим асфальтовым покрытием.

Но дорога оказалась совсем недолгой. Когда остановились, я взглянул в узенькое зарешеченное окошко, и понял, что мы где-то на окраине городка.

Дверь со скрипом приоткрылась.

– Выходим! – гаркнул чернобородый.– Сначала братья Семеновы.

Парни переглянулись, спокойно приподнялись и вышли из будки.

Мы привстали с рундука и молча наблюдали в окошко, что происходит на улице. Братьев подвели к развалинам старой мельницы. Рыжий расстегнул на парнях наручники:

– Молитесь. Две минуты.

Но братья вместо молитвы обняли друг друга и разрыдались.

– Что же тут происходит… – прошептал Саня и в этот момент раздались хлопки одиночных автоматных выстрелов. Братья вскрикнули, и оба одновременно завалились на бок, расцепив руки. К расстрелянным медленно подошел Чубатый и достав из кобуры пистолет, сделал еще по выстрелу каждому из братьев в голову.

– Охуеть… – открыл рот Кол, – что творят падлы…

На улице послышались неотвратимые тяжелые шаги.

Двери автозака опять с противным скрипом приоткрылись:

– А теперь вы, шпионы! – бородатый презрительно смотрел на нас, как на насекомых. – Выходи, кому сказано!

Я осторожно толкнул друга в плечо и шепнул:

– Саня, как снимут наручники – рвем когти в развалины.

Мы медленно вышли из автозака. Я мельком взглянул на убитых братьев и мои ноги предательски подкосились. Пожалуй, действительно трудно держать себя в руках, зная, что через три минуты получишь пулю. Интересно посмотреть в таких ситуациях на этих умников-психоаналитиков, у которых миллион способов борьбы со стрессом, а на каждую сложную жизненную ситуацию имеется готовое решение.

Саня сначала немного потерялся. Пот катил по его большому лбу крупными ручьями, хотя на улице стоял легкий морозец. Кол наверняка только сейчас осознал всю серьезность ситуации. Целый Мир, с печалями и радостями, со взлетами и падениями, а главное с любимыми и близкими людьми – мог вскоре неотвратимо исчезнуть…