Сергей Кулагин - Абсурд. Сборник рассказов

– Неудачно заканчивается год. Прими мои соболезнования, Мороз Иваныч. Понимаю, тебе сейчас тяжело, но служба есть служба. Пойдём в хату, покалякаем, – участковый настойчиво подтолкнул деда к двери.

В помещении блюститель порядка аккуратно повесил полушубок на вешалку и по-хозяйски огляделся.

– Да-с, хоромы-то тесные. И не скажешь, что здесь живёт легендарный Дед Мороз, от которого все дети ждут подарков. Не думал о новом тереме? Всё же не престижно – в такой тесноте жить.

– Мне хватает, – кашлянул Дед. – Говори, зачем пожаловал?

– Неудачный год, – повторил полицейский, – твои жена и дочка преставились. А тут ещё Кирдяшкина обнесли. Представляешь, сейф вскрыли, все денежки и камушки спёрли.

– Не повезло.

– Ещё как не повезло. Случайно, не знаешь, кто это мог сделать?

Мороз напрягся:

– Откуда мне знать? Я там не был.

– Врать ты не умеешь, Мороз Иваныч, – сочувственно вздохнул участковый. – Глаза тебя выдают. Вор из тебя посредственный. Дилетант. На снегу возле дома депутата следы полозьев твоих саней. А на месте преступления я вот это нашёл. – Участковый выдернул из штанов целлофановый пакетик, в котором лежал фонарик деда. – Узнаёшь?

Дед попятился:

– Не моё это…

– А почему тогда на фонаре твои отпечатки? – взревел полицейский. – Отвечай!

– Нет их там! Я в перчатках был! – вскрикнул Дед и застыл с открытым ртом.

Участковый расхохотался:

– Вот так мы вас и раскалываем, лохов, – он развёл руками. – Это же сенсация. Легендарный Дед Мороз в тюрьме за ограбление. А как же подарки детишкам? Кто же дарить будет?

Дед угрюмо молчал, нервно покусывая седой ус.

– Я хоть и не ребёнок, но страшно люблю подарки, – вкрадчиво сообщил мент. – Понимаешь, о чём я дедушка? – И, видя, что Мороз непонимающе хлопает глазами – прошипел: – Подарок гони! Молчание дорого стоит!

Получив две увесистые пачки долларов, участковый ушёл, сказав на прощание:

– Я вернусь. Разговор не закончен.

Дед в изнеможении опустился на табурет. Из угла вылезла серая мышка и сказала:

– А ведь он вернётся. Доить тебя будет. Потом всё равно расскажет.

– Знаю.

– Кончать его надо.

– Как это кончать? – испугался Дед. – Не могу я!

– Тебе и делать ничего не нужно. Бери волшебное зеркало и смотри, как мы с Михайло Потапычем управимся, – мышка хихикнула. – Для дела мне вот эта блестюшка понадобится. – Она подхватила бриллиантовое ожерелье и выскочила на улицу сквозь приоткрытую дверь.

Увидев мышь, тащащую драгоценность, участковый встал, как вкопанный. Потом глаза его вспыхнули от жадности:

– Стой! Куда?!

Мышь шустро припустила по сугробам, полицейский за ней. Погоня была долгой. Участковый взмок, потерял шапку и один валенок. Наконец, он настиг беглянку. Та остановилась на краю большой полыньи.

– Попалась, гадина! – торжествующе взревел полицейский, но тут из большого сугроба вылез медведь и с рычанием спихнул его в воду. Бултых!

Дед, наблюдая эту картину в волшебное зеркало, зажмурился, а когда открыл глаза – на тёмной воде покачивался только зелёный пупырчатый огурец…

Все оставшиеся перед Новым годом дни Дед бегал по банкам, менял валюту на рубли. Внучка тоже была занята – она покупала подарки для окрестной детворы. Когда наступило 31 декабря, Дед собрал подарки в огромный мешок, отнёс его в сани и позвал внучку:

– Пора, Снегурочка, нам деток навестить.

Весь вечер перед праздником соседи наблюдали удивительную картину: Дед, в красной шубе до пят, сидел в самоходных санях, рядом с ним Снегурочка в синей шубке, на запятках устроились белки и зайцы. Возле каждого дома сани останавливались, Дед выходил из саней, клал на плечо мешок, брал за руку внучку, и они шли к дверям. Двери распахивались, ребятня выбегала во двор, обступала их, весело крича при этом. Дед дарил подарки, малыши рассказывали стихи про Новый год, пели песни и водили хороводы.

И все были счастливы, даже взрослые. Они с умилением смотрели на детей и подпевали:

«Маленькой ёлочке холодно зимой…».

Рисунок Юлии Ростовцевой

– Привет, почему ты молчишь? Мне скучно. Расскажи анекдот…

– Сейчас за окном по улице, шли весёлые апельсины надутые и разноцветные, как шарики, и огромные, как три рубля, а счастья нет.