Сергей Кулагин - Абсурд. Сборник рассказов

Рисунок Евгении Сухановой

Профессор был маленький и плюгавый, как гоблин, но при этом злой, как взбесившийся орк. Минут тридцать меня пытал, что, да почему? А я же не мог ему сказать, что не до экзамена было. Приятель книжку интересную подогнал, про сталкеров. Автора не помню, Денис, Денис… Моргунчиков, вроде. Прикольно чувак пишет. Ну, я и зачитался. Как раз последнюю страницу допилил, тут и будильник прозвенел. Пошёл на экзамен смурной и помятый. На чудо надеялся, но его не произошло. А этот профессор бесчувственный, как с цепи сорвался, всё вопросы мне задавал, мучил, как доярка коровьи титьки. А под конец смотрит на меня, гад, и говорит:

– А скажи мне, Дуриков, в чём смысл биологического существования? – И сам же себе отвечает: – В паразитизме! Вот и ты, Дуриков, такой же паразит на теле нашего вуза.

А мне терять нечего. Знаю, что на пересдаче этот гоблин меня завалит. Видать, пора вещи собирать. Потому, выпятил грудь и говорю:

– Во-первых, я не Дуриков, а Мудиков! Не смейте мою фамилию поганить! Во-вторых, сам ты паразит, Иосиф Соломонович! За счёт студентов живёшь, плесень! На пересдачах бабки срубаешь с ребят. Вторую дачу себе строишь, кровосос! И сам ты ходячая зловредная аномалия! Комариная плешь ты, профессор! Понял, что с меня хабара не добыть – вот и завалил!

У Иосифа аж пенсне с носа упало. Рот как рыба открывает, глаза пучит, лапками сучит, ножками топает. Потом как заорёт:

– Вон из аудитории!

– А чего ты ругаешься? – его спрашиваю. – По какому праву орёшь, чудь пучеглазая? Ты знаешь, бросай эти свои привилегии орать, понимаешь, орать у нас кто хочешь научились сегодня… Хватит!

Хватит, сказал я со всей горячностью моего воздухоплавательного сердца и обнял профессора.

Склизкая гнида не вырвется.

А и не надо. Сейчас мы станем братья навек.

Обмяк Иосиф Соломонович. С перепугу думали инфаркт. Но если бы поражение миокарда можно было в стиральной машине прополоскать, как он свои штаны, разве это было бы не божественное исцеление.

Отчислили из академии. В армию пошёл. Генерала видел. Дураков не меряно. Научился строем ходить и опять после дембеля на медфак подал, а как же, мы теперь не ровня вам, мы льготники. На своём курсе восстановился. И опять к Соломоновичу попал. Ему и раньше казалось, что всё в этом мире не просто. Что гадит мировая закулиса. Что следят за ним. Деньги с карточек списывают. Хотят извести. А тут, раз, как говорится, снова я и ваша тётя в одном флаконе. «Парля ву франсе, пирамидон». Кто в теме, знает. По-нашему это: «Ну что, суки, кто старший в хате?»

Смешно вспоминать, отучился, диплом дали, свалил.

А на свободном рынке труда очередь. Помыкался без дела с недельку, поиздержался, да и на мамкиной шее надоело сидеть.

Я снова к профессору.

Помогай, говорю, Соломоныч, по старой дружбе, устрой хоть в аптеку мышей травить…

А он словно знал, что я с такой просьбой обращусь. Есть, говорит, Дуриков, одно место. Мышей не то, чтобы много, но есть. Одна. Изведёшь – директор тебе премию выпишет. Я так обрадовался, что даже на изголение фамилии внимание не обратил. Обнял старого, к сердцу прижал так, что тот не то хрюкнул, не то пукнул, не то икнул. Когда уходил, показалось мне, что Иосиф пробормотал: «Покойся с миром». Только я значения не придал.

На следующий день по указанному адресу отправился. Склад аптечный оказался. Директор мне не понравился. Глазки бегают, ручки подрагивают. Дал мне ключи и говорит: «В пятом ангаре она живёт. Только я с тобой туда не пойду. Мышей сильно боюсь». Удивился я, но вида не подал. Пошёл, куда велели. Отпёр железную дверь, свет включил. Огромное помещение, кругом ящики деревянные, аж до потолка возвышаются.

С этого места подробнее запасайтесь валидолом – будет страшно.

Дверь лязгнула с инфернальным ехидством, затворив меня на складе. Погас свет. Засосало под ложечкой. Чья-то сильная рука прижала меня к паллетам с туалетной бумагой (очень кстати) и вкрадчивый голос, оттеняемый перегаром, спросил:

– Ну, и как там на Марсе? Жизнь есть?

– Учёные спорят, – начал я отвечать уклончиво, как учили в экстремальных ситуациях себя вести с придурками и прочими террористами противника.

Невидимый злодей то ли зевнул, толи хмыкнул, короче, перегар есть, а слов нет.