— А кто же, по-вашему, написал роман? — спросил я.
— Не знаю! — хмыкнул этот козел. — Но явно не вы.
Я ощутил, как изнутри поднимается раздражение. И голова побаливает после вчерашнего. Не стоило мешать коньяк с водкой… Я встал и вышел из-за стола.
— Не откажетесь подойти ко мне?
Бильдерлинг глянул настороженно.
— Не беспокойтесь, я не стану вас кусать.
Журналисты засмеялись. Бильдерлинг дернул плечами, но подошел. Операторами с камерами, ощутив запах сенсации, рванулись к нам.
— Присядьте! — я подвинул ему стул. — Обопритесь о спинку, расслабьтесь.
— Зачем? — насторожился Бильдерлинг.
— Я вам кое-что покажу. Не волнуйтесь, это не больно.
Он хмыкнул, но подчинился. Я подождал, пока он перестанет ерзать, и извлек из кармана шарик на нитке. Привез. Как чувствовал, что понадобится.
— Смотрите на шарик, внимательно.
Спекся он скоро. Ну, так на нервах. Задать вопрос, идущий вразрез с ходом пресс-конференции, совсем не просто, кто бы что об этом не думал. Журналисты — циники, но и они люди.
— Ваше тело отяжелело, веки ползут вниз. Вам тепло и приятно. Голова начинает вращаться на шее…
Сальная тыковка стала описывать круги. По аудитории будто прокатился вздох. Я спрятал шарик в карман.
— Вы, в самом деле, не верите, что я писатель, герр Бильдерлинг?
— Верю, — прошелестел ответ. — Но главный редактор велел так сказать.
— Зачем?
— Он не любит русских.
Понятно. Уж мы вас душили, душили…
— Вам хорошо, герр Бильдерлинг?
— Да.
— Тогда наслаждайтесь.
Я отступил и повернулся к аудитории. Та оторопело смотрела на крутящего головой коллегу.
— Кто-нибудь еще сомневается, что я автор «Экстрасенса»?
Первой не выдержала журналистка, сидевшая в первом ряду. Она прыснула и зааплодировала. Спустя мгновение ее поддержали другие. Аплодисменты привели Бильдерлинга в чувство. Он очумело посмотрел на хлопающих в ладоши коллег, затем вскочил и выбежал из зала. Следом, смеясь и переговариваясь, потянулись и другие журналисты. Ко мне подошел Циммерман.
— Экселент, герр Девойно! Коллосаль! Это покажут в выпусках новостей всех телеканалов.
Он затряс мне руку.
— Небольшой скандал — лучшая реклама. Ведь так? — подмигнул я.
— Приятно иметь дело со знающим человеком, — улыбнулся он. — Вы удивили меня, герр Девойно.
— То ли еще будет, — пообещал я. — Не откажетесь уделить мне несколько минут, герр Циммерман? У меня к вам деловое предложение.
— Приватный разговор? — сощурился он. — Тет а тет?
— У меня нет секретов от моих товарищей
— Несколько минут найду, — согласился он.
Циммерман, я и присоединившиеся Панкин с Юрой прошли в кабинет главного редактора на стенде издательства. По пути председатель ВААП бросал на меня настороженные взгляды: дескать, что это еще за выходка? В ответ я делал невинное лицо.
— Слушаю вас! — сказал Циммерман, когда мы расселись.
— Вот! — я вытащил из сумки и протянул ему несколько листков.
— Что это? — Циммерман взял листки.
— Синопсис будущей книги. Я предлагаю издательству написать серию романов о мальчике-маге. Сироте, который обучается в магической школе. Это сказка, изобилующая многочисленными приключениями.
— Думаете, будут покупать? — хмыкнул главный редактор.
— Не сомневаюсь. Но вы покажите синопсис своим специалистам. Пусть они и определят.
— Гут! — сказал он и положил листки на стол. — А сейчас я предлагаю пройти в ресторан, где для вас накрыт стол. После обеда нашим уважаемым авторам вручат конверты с их гонораром.
— Ты что вздумал? — сердито спросил меня Панкин по пути в ресторан. — Какой, к хрену, синопсис?
— Держите! — я достал из сумки листки. — Это второй экземпляр. Юрий переведет. Никакой антисоветчины. Сказка.
— Но почему сразу немцам? — спросил он, успокаиваясь. — Напечатал бы у нас.
— Этот мальчик живет в современном мире. Он сирота, которого обижают родственники. Поэтому он с радостью принимает предложение учиться на мага. В СССР это напечатают?
— М-да! — Панкин почесал в затылке. — Мальчик не советский?
— Немец.
— Тогда ладно, — он прищурился. — Договор через ВААП?
— Разумеется! — подтвердил я. — Мне не нужны неприятности.
Он кивнул — договорились. Мое желание его не удивило. Писателю, чья книга сначала выходит за границей, положено 75 процентов гонорара, уплаченного иностранным издательством, а не 25 как в случае наоборот. Причем, гонорар этот в валюте. В СССР его выдадут чеками Внешторгбанка. Немецкая марка — валюта первой категории, так что чеки будут соответствующие. В сети магазинов «Березка» за них без проблем можно купить даже автомобиль, причем, по очень гуманной цене. Например, «Волгу» ГАЗ-21 всего 1200 чеков. Это, конечно, хорошо, но марки на счету в немецком банке еще лучше. ВААП — хитропопая организация. Книги советских писателей, которые не издают на Родине по идеологическим соображениям, она толкает на Запад, демонстрируя тем самым свободу творчества в СССР. Разумеется, речь не о Солженицыне и ему подобным. Писатели не в проигрыше. Гонорар в валюте приравнивает их к дипломатам и работникам внешнеторговых организаций в СССР, которые имеют вещи, недоступные простому человеку. Как там у Высоцкого? «Вон дантист-надомник, Рудик, у него приемник „Грюндиг“. Он его ночами крутит, ловит, контра, ФРГ. Он там был купцом по шмуткам и подвинулся рассудком…»
Читать дальше