Алекс Динго - Пацанка

Небо наливалось сумрачными, однотонными, холодными красками. Морось слегка усилилась. И заметно виднелись косые струи дождя. Веял прохладный ветерок. Дорога круто и замысловато петляла и поднималась всё выше и выше. За широкими необъятными полями рисовались красивые пейзажи. Там имелись все краски замечательной, русской осени. На деревьях чуть колыхалась листва. И показались дикие пернатые. Они группировались в небольшие стаи. И, казалось, наводили шорох. Они галдели просто дико.

Повеял тонкий ветерок. Воздух гулко сотрясли моторы тяжёлой немецкой техники. Колонна двинулась в деревню. И танки, и мощные бронетранспортёры плавно и небыстро облюбовали узкую глиняную дорогу. И поехали вперёд, пугая своим видом местных собак, пернатых и немногих зевак-сельчан, которые затаились в своих рубленых избах. Бронемашина копчёного цвета под номером 385 громко взревела. Мотор мощный дал о себе знать. На башне находился пулемётчик Рондо Шенк. Ему тридцать четыре года. Сам коренастый и широкоплечий. На голове квадратная каска со свастикой. Лицо медное. Глаза узкие и глубокие, цвета тёмной каменной породы. Щёки округлые. И имеется небольшой шрам на левой скуле. Нос плотный, слегка острый. Губы сухие и тонкие, цвета пудры. Подбородок двойной и непробитый. На теле плотная и гладкая шинель. А ещё маскхалат с широким капюшоном. Стиль отменный. Тут же ремни, которые тянутся к поясу. Здесь висит кобура. В ней таится большой кинжал. Рондо крепко держался за пулемёт Мг-42 на башне. И тот был защищён небольшими, стальными щитами. Рондо зорко смотрел по сторонам. Глаза щурил. И сейчас походил на быструю подводную сущность. В кабине восседали автоматчики. И те бегло переглядывались, держа при себе оружие – карабины и автоматы.

Морось разыгралась. Повеял беглый ветерок. Колонна техники быстро растянулась по дороге, которая лежала через посёлок. Танки «панцерваффе» всколыхнули и взрыли довольно глубоко глину. Воздух сотрясся гулко. Моторы ревели своеобразно и лихо. По краям дороги кривились невысокие заборчики. И те забрызгало глиной и грязью, которая летела из-под тяжёлой техники. Дома рубленые стояли в ряд. И некоторые пребывали в ветхом и брошенном состоянии. В одном огороде возвышалось модное чучело. Голова из сухой тыквы. И фейс весьма улыбчивый и нагловатый. На нём и шляпа и пальто. Не хватало только ботинок. А так вылитый заморский гость. Вороны его не боялись. И кружили неподалёку, как у себя дома. Им пришлись по вкусу семечки, которые уже сыпались из спелого огромного подсолнуха. Они гулко подали свои голоса. И резко разлетелись в разные стороны, завидев незнакомцев.

Веял тонкий, беглый ветерок. Морось не спадала. Колонна техники ещё больше растянулась по дороге. И появились гренадёры с оружием в руках. Они ровно зашагали по глиняным тропкам меж косых, серых заборов. И двигались прямо и вперёд.

Прохладный воздух в деревушке сотрясал гул. Дали дикие опоясывали круг. За воротами полутораметровыми деревянными возвышается рубленый, невысокий дом. А ещё стоит старый амбар, где живут куры. Будка ветхая. Она по наследству досталось псу Ракете. У него средний размер. Голова массивная. Глаза бурые, дикие. Уши большие, висячие, сильно оттопыренные. Грудь колесом. Он задира. Просто игривый и молодой сукин сын. Дома не ночует. Он носится по селу и окрестностям, как угорелый. Кобель просто безбашенный. И сейчас дома его не видно. А до него в ней жил пёс Дикий. Он отменный охотник. Он красавец. Морда, как у волка. Шерсть гладкая, серая. Он прожил до восемнадцати лет. И был всегда верен своему единственному хозяину. Дом во дворе видно, что обжитой. Крыша треугольная. Слуховое окно круглое, маленькое на самой верхушке. Труба печная, каменная чуть витая. Дыма не видно. Окна узкие, небольшие по размеру. За стёклами виднеются белые кружевные занавески. А где плотные висят ткани. И не видно ничего. Крыльцо небольшое, чуть покосившееся. Но крыша ладная и надёжная. Вода тонкой струйкой течёт прямо в стальную бочку. А ещё по трубе кованной туда же. И бочка уже переполнилась влагой. Та стекает по стенкам. И образует небольшой ручеёк. Земля травянистая уже насытилась влагой вдоволь. Морось всё не утихает. Но силу и темп свой поубавила. Внутри избы скромная обстановка. Печь белая русская. В очаге стоит глиняный горшок. Возле окна имеется округлый столик. На нём белая скатерть. Здесь стоит кувшин и широкая тарелка, в которой спелый яблоки. На полу красуется половик в полоску. В большой комнате имеются старинные часы с кукушкой. И та иногда выглядывает невпопад. Диван возле стены небольшой, мягкий, цвета акрилового. Казалось, он набит обычным сеном. На косом шкафу стоит термометр и радиоприёмник. На полках книги разных мастеров. Имеются и зарубежные известные авторы. На стенке большой портрет хозяев дома. Но те уже давно представились. Сейчас в доме живёт дед Поликарп Фокич Акуленко. Ему шестьдесят три года. Сам он коренастый, широкоплечий. Рост его всего метр семьдесят три сантиметра. Вес около восьмидесяти килограммов. Нога большая в размерах. Он носит сапоги пятьдесят третьего размера. Лицо медное, морщинистое. Глаза широкие, глубокие, цветом плавленой стали. Нос плотный, как картофелина. Ноздри широкие, как у жеребца. Он носит и седую небольшую бороду, и усы. На нём русская широкая рубаха белых тонов и штаны холщовые. На ногах домашние лапти. Он кузнец по родословной линии. И отец Фокий у него был кузнецом. И дед Георг занимался исключительно в кузнице. Всю округу обслуживал. Все лошади и кони носили его подковы. Но когда напивался, то лучше к нему не заходить. А то один мужичок Яша Рогов как – то зашёл к нему в кузницу. И сильно ударился головой об наковальню. Его еле отходили. Но всё же он очухался. Георг принёс свои извинения. И еле тогда избежал сурового наказания. Хотя своими кулаками продолжал махать. И как – то на празднике вырубил наглухо пятерых здоровых мужиков. Те хотели его избить. Но сами напоролись на стальную руку Георга. Он всех раскидал, как дикий вепрь в лунной ночи. Затем к нему в кузницу пожаловали крепкие сыновья обиженных отцов. Их насчитывалось около десяти. И тут началась настоящая бойня. Георг получил несколько раз по голове. В глазах слегка зарябило. Его крепко схватили за руки. И били мощно. Кузнец вздрогнул. Губы треснули. В глазах чуть зарябило. Он глотнул своей крови. И тут взбесился не на шутку. Он лихо подпрыгнул. И ногами ударил высокого ухаря Степана. Тот отлетел в сторону на пять метров. И упал грузно на песок. Георг высвободился из крепких оков. И тут же применил свою дюжую силу рук. Он крепко ударил Ивана по твёрдому лбу. Тот, попятившись, упал на землю. И больше не смог подняться. Федул длинноногий просто сам выбежал из кузницы. И больше его не видели. Демид коренастый и суровый получил удар под дых. А затем по голове несколько раз. И лишился рассудка. Карп и Игнат молодые щёголи ударились головами. И упали разом на песок. И встать не смогли. И выглядели, как пьяные. Георг разошёлся не на шутку. Грушу двужильного он не пожалел тоже. Тот слыл яростным типом. Всё же не устоял под натиском кузнеца. Георг поднял оппонента над головой. И чуть разбежался. Он проломил Гришей деревянную стену. И тот вылетел из кузницы, находясь в полном не сознании. Вся голова кровью затекла. И кожа местами сильно слезла с порочного лица. Кузнец тогда всех одолел. И больше на него не залупались. Просто боялись подходить. Но дел у него меньше не стало. Его сын Фокий тоже любитель много выпить. Но дело своё знал отменно. Он легко своими мощными ручищами разгибал подковы. И как – то согнул ломик в крендель на глазах неистовой публики. Фокий прожил до восьмидесяти лет. И чуть пережил свою любимую жену Ольгу. Он горько запил. Пил всё, что горит. И сам грузно свалился в коридоре. И больше не поднялся. Он страдал эпилепсией. Роковой приступ продолжался недолго. Но пены он напустил много на ковёр.