Даниил Калинин - Таматарха. Крест и Полумесяц

Уголки губ царя дрогнули, на мгновение явив нам довольную улыбку. Но уже секунду спустя ее тень пропала с лица севаста, и он продолжил задавать сыну вопросы:

– Скажи, а как, ты считаешь, они теперь будут действовать?

Георгий осторожно ответил:

– Думаю, что агаряне начнут с обстрела лучников и постараются держаться на расстоянии от наших воинов. Но в узкой долине они будут уязвимы.

– И почему?

– Если мы ударим тяжелой конницей, они не успеют своевременно отступить, слишком мало пространства для разворота и бегства. Тем более войско мусульман не уступает числом нашей армии, а значит, колонна их значительно растянется, и в хвосте ее не будет известно о происходящем в голове.

В этот раз Баграт победно улыбнулся, уже не скрывая гордости за не по годам сообразительного сына, но тут в разговор вмешался я – естественно, через переводчика:

– Если даже юноша, пусть и царских кровей, понимает уязвимость врага в узкой долине, разделенной пополам рекой, тогда почему же султан решил выйти нам навстречу? И почему не повернул войска вспять, не поспешил на плоскогорье, узнав о приближении грузинской рати? При всем уважении и восхищении молодым царевичем я не думаю, что Алп-Арслан глупее его.

Улыбка сошла с лица севаста, но ответил мне эристави:

– Засады там быть не может. Агаряне не знают наших гор, не знают обходных троп, а склоны их слишком круты, чтобы во множестве поднять наверх лучников или попытаться скинуть камни. Нет, мусульмане уже не раз принимали бой в теснине долин, а ошибиться, поверив в собственную непобедимость, может любой военачальник.

Едва замолчал Сула, как заговорил Баграт:

– Агаряне не знают обходных троп, зато их знаем мы. И у нас появился шанс не просто победить, но целиком истребить их войско! Если верно определить темп движения армии, мы можем выбрать и место битвы. А выбрав, вывести в тыл мусульман пешую рать, что запрет их в долине Куры. Наши лучшие всадники станут молотом, сокрушившим врага, а пешцы превратятся в наковальню!

Недоброе предчувствие зашевелилось в моей груди. Взглянув царю в глаза, я прямо спросил:

– И кого же вы видите в качестве «наковальни»?

Севаст коротко улыбнулся, выслушав перевод толмача.

– Того, кто лучше всех сумеет ею послужить. Мы думали о наших копейщиках, но шубосани лишь плохо обученные ополченцы, они могут и не выдержать напора прорывающихся агарян. А вот о ратном мастерстве воинов Тамтаракая, победивших в бою грозного вождя касогов, слышали даже у нас.

Не удержавшись, я бросил короткий злой взгляд на Кордара. Думается мне, что грузины узнали о боевых качествах моей фаланги именно от него. Впрочем, на месте Баграта я бы тоже старался беречь собственное войско и использовать на самом горячем направлении союзников или наемников – если, конечно, они смогли бы справиться с задачей. Мои стратиоты справятся… Наверное.

– Двадцать тысяч против четырех. Пускай даже десять, кто в панике развернется и бросит коней назад, на наши копья. Может, мы и послужим «наковальней» лучше прочих, но все же мои воины не металл, а живые люди. Их будут колоть копьями, рубить саблями, в них будут метать дротики и стрелы, топтать копытами лошадей. Они примут на щиты напор едва ли не всего войска Алп-Арслана! Между тем умирать им придется на чужой земле и за чужого царя, а значит, их боевой дух будет слаб, а душа станет метаться. И тут даже ратное мастерство может не помочь…

Эристави коротко хохотнул и заговорил с нагловатой ухмылкой – будто прожженный, умудренный жизнью купец:

– Двойная добыча твоим людям, воевода.

Коротко хохотнув ему в тон, я парировал в той же манере:

– Тройная, и долю выделите и на павших в бою.

Улыбку будто стерло с лица Калмахели.

– Мы не на торгу. Двойную добычу получают всадники из дружин азнаури, а ведь именно им начинать бой вместе с аланскими алдарами. Твоих воинов уравняют со знатью!

Я веско бросил:

– Моих воинов отправляют на смерть. Если вашей тяжелой коннице удастся опрокинуть рать султана, то она всей мощью навалится на нас. А ведь у Алп-Арслана есть и тяжелая конница! Так что положите двойную добычу каждому моему воину, также и павшим, и мы будем брать свою долю первыми. Кроме того, – обратился я к царю, с несколько скучающим видом прислушивающемуся к перепалке, – государь заключит мирный и торговый договор с царем Ростиславом, а также выдаст одну из внучек замуж за его среднего сына Володаря.

Выслушав перевод, Баграт в очередной раз обозначил улыбку краем губ, после чего обратился к Георгию: