Марина Линник: Потерянные во времени

– Добрый день, мадемуазель Мано, – поздоровался с ней охранник. – Вы, как обычно, прекрасно выглядите.

– Благодарю, Жюль, и вы тоже… Как странно! Ну надо же!

– Здравствуйте, мадемуазель… Добрый день, мадемуазель Мано, – раздавалось со всех сторон. – Рады видеть вас, мадемуазель… Я сейчас занесу документы на подпись, мадемуазель…

Журналистка шла по коридору, совершенно ошарашенная вниманием со стороны бывших сослуживцев.

– Аннет, – ворвавшись в кабинет, спросила Мишель. – Что все это значит?

– Значит? – не поняла вопроса подруга молодой женщины. – Ты о чем? Что значит?

– А где мой стол? Что, Медный лоб захотел избавиться даже от него?

– Какой Медный лоб? Ты хорошо себя чувствуешь? Какая-то ты сегодня бледная.

– Я говорю о Лоране Бонне, – взорвалась журналистка. – Или ты забыла прозвище мозгогрыза?

– Как бы то ни было, я не понимаю, о ком это ты, – с изумлением уставившись на подругу, ответила Аннет. – Кто он?

– Так, подожди, – сев на стул, начала Мишель. – Это какой год?

– Двухтысячный, – недоуменно проговорила Аннет, всерьез испугавшись за здоровье подруги. – Сейчас за окном осень. Видишь? Дождь, желтые листья… Хочешь, я позвоню врачу? По-моему, налицо переутомление.

– Подожди, – перебила Нетти Мано. – Сейчас двухтысячный год, начало ноября…

– Ну да, все так и есть.

– И ты не знаешь, кто такой Лоран Бонне? Забавно… А кто же у нас шеф-редактор?

– Как кто? ТЫ!.. Ой, Маноша, ты меня пугаешь. Что приключилось с тобой? Сегодня ты сама не своя.

– Как я – шеф-редактор? – теперь настала очередь Мишель удивляться. – А когда я стала им?

– Полгода назад. Шарль Мари ушел на пенсию, а вместо себя поставил тебя. Ты разве этого не помнишь?

– Мне и вправду не помешает отпуск… Вы завтра летите в Кению?

– Ну да, хотим посетить мистическое озеро Туркана. Ты же знаешь, как я люблю разного рода загадки.

– Хорошо, я лечу с вами.

– О, отлично! Филипп будет очень рад.

– Откровенно говоря, сомневаюсь, но думаю, он переживет… Нетти, я и в самом деле не очень хорошо себя чувствую. Скажи всем, что я заболела и отменяю совещание. Пойду пройдусь!

– Как скажешь, милая, – обрадовалась Аннет. – Не волнуйся, я все устрою… Кстати, завтра вылет в семь утра!

– Отлично, встретимся в аэропорту!.. Между прочим, а как поживает Жермен… Ну, Жермен Кавелье, наш фотограф?

– Я не знаю никакого Кавелье, – развела руками Аннет. – Да, у нас в штате работают три фотографа, но среди них нет никого с таким именем.

– Да? Ладно… – задумчиво произнесла Мано, направляясь к выходу.

– Не забудь! Завтра вылет в семь! – повторила Нетти, беря в руки трубку. – Не опаздывай!

– Буду, не сомневайся!

«Я непременно буду, – не глядя ни на кого, подумала журналистка. – Я должна узнать у Прагассы, что все это значит».

Сев в машину, Мишель поехала в сторону библиотеки. Ей было необходимо повидать мадам де Фарси во что бы то ни стало. Войдя в здание библиотеки, почувствовав знакомый запах, Мано немного успокоилась. Вероятно, события сегодняшнего утра ей только приснились. «Ничего не было, ничего не произошло, – уговаривала себя молодая женщина. – Это был только сон! Только сон…»

– Что угодно, мадемуазель? – услышала журналистка знакомый голос пожилой женщины. – Я могу чем-то помочь?

Резко обернувшись, Мано увидела перед собой Адель, одетую в ту же одежду, в которой журналистка видела ее в последний раз.

– Вы разве не узнаете меня? – немного опешив от холодного приема, спросила журналистка. – Я Мишель… Мишель Мано.

– Простите, мадемуазель, но я не помню вас, – любезно произнесла библиотекарь. – Так что вам угодно?

– Но я же очень часто приходила сюда… мы обсуждали разные истории, особенно ту, с поездом-призраком… Жан-Анри, ваш племянник, угощал нас разными вкусностями.

– Я не знаю никакого Жана-Анри, мадемуазель, – ласково поглядев на осунувшееся лицо собеседницы, ответила мадам де Фарси.

– Бабушка, бабушка! – вбежав в библиотеку, затараторили двое кудрявых мальчуганов лет восьми, похожих друг на друга, как две капли воды. – Смотри, что нам подарили родители! Ты не против, если он будет жить с нами?

– Естественно, нет, мои дорогие, – с нежностью глядя на внуков, на руках у которых лежал щенок золотистого ретривера, произнесла Адель. – Вы же знаете, что я обожаю животных.

– Мама, прости, – весело проговорил молодой мужчина, входя вместе с миловидной женщиной следом за детьми. – Но мы с Вероник не смогли отказать мальчишкам. Они так хотели собаку… Ты же не сердишься?