— Хрра!
Твою мать. Он наверно мнит себя Робокопом, выходя на поле против меня. Меч — в смысле палку, обмотанную кожей он выбирал подлиннее. Я же выбирал полегче. В лёгкости моё, нет, не преимущество — спасение. Тяжёлой, даже если она длинная, я не успевал. А вот облегчённой — были шансы, что уйду без травм. Ни разу не получалось, но я знал — шансы были.
— Хрра!
«Свинья», — хотелось ответить, ну или ещё чего заканчивающееся на — я, -а.
Палка прошла мимо. Я разорвал дистанцию суперджампом, это когда, опираясь на больную ногу, я быстро перехожу на здоровую и прыгаю назад, слегка касаясь земли больной, оказываюсь снова на здоровой. Школа Хромого Шаолиня. Вы бы видели кульбит через врага в моём исполнении. Шучу.
Ш-ш-иу, — пропела оглобля этого придурка над головой.
Как там, если слышишь пулю — она не твоя. От следующего удара уйти не удалось. Морду Хырганоса осветила радость. Ему нравилось, когда было больно, разумеется, не ему.
И тут взыграла злоба. Твари зелёные! Уклонившись от очередного удара, я превозмогая боль метнулся к нему с колющим ударом в рёбра. «На, на, на», — я видел его обескураженную обидой морду и яростно бил ликуя. В конце, метелил уже кулаком в голову. Беспамятство наступило внезапно.
— М-м-м.
— О, очнулся, герой.
Голос знакомый. Ба! Клоп! Я открыл глаза. Яма лазарета, в смысле лекарская по-местному. Я уже пару раз просыпался здесь после палок.
— Вонючий, я жив? — память обрисовала последние слайды.
— Да как сказать. Пока — да. Но это ненадолго.
— Я его убил?
— Нет. Ты же ещё жив.
— Ну, да. А чего не убили?
— Так, кормы сказали, что отец зелени не хочет скандал развивать. Это же позор, побил самый слабый раб.
— Ты это, за языком то следи….
— Ну, почти самый слабый.
— Вот, другое дело. Я же всё-таки третий. С конца.
— Я рад, что ты шутишь, только…
— Чего? — голова болела ужасно, и тошнота прямо накатывала, похоже, сотрясение.
— Ну…
— Смертник ты, — раздался незнакомый голос.
Я повернул голову. На соседних нарах лежал здоровенный незнакомый мужик.
— Да он уже знает, — поддержал незнакомца Клоп, совсем не обнадёживая и не щадя моих нежных чувств.
— А ты кто? — спросил я мужика, хотя по отсутствию волос на голове и лице, уже догадывался.
— Это корм, из пришлых, — пояснил Клоп. — Ты уже третий день отдыхаешь. Вчера полсотни новых привели. Их кормы с нашими встретились.
— Кто кого?
— Ваши нас, — ответил мужик. — Но одного я отправил к богам.
— Шикарно. Кого?
— Кривого, — ответил вместо мужика Клоп.
— О-о-о, — я хотел посмеяться, но вырвался только вздох, отдавшийся в рёбра. — Я бы тебе руку пожал, если бы ты не был кормом. Так понимаю, ты тоже праздничный пирог?
Мужик промолчал.
— Клоп, чем он меня так? — я ощупывал голову.
Такой шишки не бывает. Она выпирала, казалось ещё на размер моей головы в бок.
— Не знаю. Думал, ты расскажешь?
— Бревном, — ответил корм. — Ты прямо сказание у рабов. Говорят, так ребёнка уделал.
Я засмеялся, Клоп поддержал.
— Чё хмыритесь, я бы на месте отца убил бы сразу, а не к лекарям.
— Так это не он меня, а отец. Клоп, а чего с этим? — я повёл головой в сторону корма.
— Легонько помяли, — понял меня раб.
— Что, так обгадишься? — спросил корм, поняв мой намёк.
— Да нет почему, только встать бы….
— Вы это, мужики, прекращайте, — произнёс Клоп. — Нам сдыхать вместе…, похоже.
Особо артачиться я не стал, но и с кормом не разговаривал больше. Клопа увели в этот же день. Корма на следующий. Меня ещё раз посещал шаман. Я так понял сотрясение и трещина ребра. Шаман поднял меня на ноги за два дня, и я тоже оказался в загоне, впрочем, ненадолго.
— Клоп, Чустам, Ларк, Хромой, Толикам, собирайте вещи, пойдёте со мной, — произнёс Жирный.
Я, конечно, ждал этого момента, но сердце всё равно упало в пятки. Тоска прямо сжала внутренности: «За что, боже? Ну, за что ты так! Сука».
Через десять минут, отведённых на сборы, нас, опустивших головы, вели в кузню. Там, во избежание попыток побега, на ноги наденут кандалы, которые снимут лишь перед ареной. Руки. Десять дней жизни. Десять последних дней жизни. Орки уважали воинов, поэтому в эти руки, мы не будем работать. Нас будут обхаживать, разумеется, в рамках нашего статуса. Мы, будем есть, сколько хотим, нам разрешат один раз воспользоваться рабыней, собственно и всё обхаживание.
Строй рабов равнодушно смотрел на нас. Каждый в этот момент думал: «Как хорошо, что не я». Я их понимал, конечно, но легче от этого не становилось.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу