Андрей Булычев - Егерь Императрицы. Унтер Лёшка

Алексей подумал и кивнул головой.

– Давай в Апшеронский! Что для этого от меня нужно-то?

– Ну, пяток рублей, я думаю, что хватит, – неуверенно почесал голову под треуголкой Сенцов, оглядывая с головы до ног Лёшку.

– Не-е, нету у меня столько серебра, – покачал тот грустно головой. – Поиздержался я в этой дороге весьма, пока сюда на перекладных добрался. Мне ведь и так еле-еле на дорожные расходы даденных подорожных хватило, ещё и свои добавил. Если вот только трофейная сабля сгодится, погляди, говорят, что весьма добрая вещь, – и он крикнул Матвею, сидящему в теньке поодаль: – Никитич, а давай-ка ты сюда мою трофейную саблю!

Сергей вынул клинок из ножен, осмотрел со знанием дела её гарду, лезвие, покрутил саблей в воздухе и, как видно, остался ей явно доволен.

– Годный клинок, как видно, у польского шляхтича сия корабела до тебя была, это по её витой рукояти видно. Жди пока здесь! – и он быстро ушёл в сторону той большой палатки в виде шатра, куда время от времени заходили и откуда потом выходили какие-то озабоченные обер-офицеры и унтера.

Через минут двадцать прапорщик с весьма довольным видом подошёл к Лёшке и весело ему подмигнул.

– Ну вроде всё сладилось, Егоров, через пару часов зайдёшь вон в этот штабной шатёр и спросишь там поручика Светильникова. Он тебе выдаст предписание на руки и вернёт все твои документы. Ты не журись, главное! Считай, что уже без пяти минут Апшеронец! – и он с размаху хлопнул Лёшку по плечу.

– Спасибо, ваше благородие, – кивнул тот благодарно.

– Да ладно тебе расшаркиваться-то, отблагодаришь, как вон сам прапорщика получишь, – улыбнулся ему в ответ Сенцов. – У меня-то ведь рука лёгкая, Лёшка, ты, главное, сам за меня держись. Ну да ладно, мне уже пора караулы менять, ты, главное, дождись, когда я с дежурства сменюсь, а потом мы вместе с тобой в полк отправимся. Там уж я тебя полковому командиру и всем нашим офицерам сразу же и представлю, – и он, развернувшись, поспешил куда-то быстрым шагом за палатки.

Через пару часов, как ему и было сказано, Алексей явился в указанный шатер, оказавшийся походной канцелярией, и, представившись сидящему за небольшим походным столиком каптенармусу, спросил поручика Светильникова.

– Проходи сюда, сержант! – крикнули ему из-за ширмы, и, пройдя за неё, Алексей предстал перед сидящим за столом весьма щеголеватым офицером.

– Ладно, ладно, – остановил он представлявшегося по всей форме юношу. – Успеешь ещё доложиться как и положено в своём полку. Итак, сим днём, десятого июля одна тысяча семьсот семидесятого года от Рождества Христова, ты, Егоров, определяешься в Апшеронский пехотный полк полковника Колюбакина в чине старшего сержанта, вот тебе на то предписание и все твои остальные документы. Служи честно, Егоров, полк хороший теперь у тебя и командир у него такой же, ему и под стать. А через год, я надеюсь, мы будем из военной коллегии представление на твой первый офицерский чин ждать. Человека своего, что с тобой из имения прибыл, поставишь на кошт как нестроевого волонтёра в полку, тебе-то всё равно пока ещё денщик не положен. Время придет, и потом сможешь его уже к себе взять. Ну а коли он не захочет вообще при войсках оставаться, так пусть сам в имение отправляется, уже своим ходом, армия на себя его доставку взять не может. Ну всё, ступай уже на службу, – и поручик вяло взмахнул рукой.

Алексей взял документы и, разворачиваясь, взглянул на стоявшую рядом со стулом штабного офицера саблю в таких знакомых ножнах. По всей видимости, тому представленный Сенцовым подарок понравился.

В животе у Лёшки с утра ничего не было, и, как говорится, «кишка кишке там марш играла». Перекусить удалось лишь тройкой сухарей, запитых тёплой водою из фляги.

Там же, при перекусе, Алексей сообщил Матвею, что быть при нём у дядьки пока не получится, и у него есть теперь выбор: или же своим ходом следовать в батюшкино имение, или же оставаться нестроевым солдатом в том полку, где ему и самому теперь придётся в унтерах служить.

Тот только всплеснул руками.

– Да как же я вас, Ляксей Петрович, оставлю-то тут одного?! Что же я нашему барину-то отвечу там, в имении? Да как же я ему на глазах-то один покажусь?! Нет уж, Ляксей Петрович, коли вместе мы сюда приехали, так, Бог даст, и домой вместе поедем, как вот только с туркою уже замиримся. Ты, Ляксей Петрович, значится, с офицерским шарфом и при полном параде будешь, а я уж так, по-стариковски за тобою перед нашим барином встану, – и старый солдат скромно улыбнулся.