Елена Михеева - Легенда о Золотом Лотосе

Нужно заметить, что воин с Востока вел себя очень странно. Его распорядок дня кардинально отличался от других моряков и путешественников, что когда-либо поднимались на судно Детберта.

Утро Ши начиналось всегда одинаково. Он просыпался в предрассветной мгле, умывался, выпивал чарку чистой воды и, усевшись на носу корабля, встречал восход солнца с открытыми глазами, но в странной полудреме. Ближе к полудню сицзанец выполнял дыхательные упражнения, а после принимался за зарядку. Первая ее часть состояла из плавных движений, больше напоминавших танец. Во второй Ши отрабатывал удары, в третьей – прыжки, силовые подтягивания и отжимания.

По завершению сих действий мастер вновь погружался в полудрему, потом дышал, потом опять делал зарядку, и так по кругу до самого вечера. По сути, в этом заключался весь его день, лишь с небольшими перерывами для приема пищи. К праздным разговорам этот человек был совершенно не расположен. Несколько дней он мог молчать и не обмолвиться ни с кем ни единым словом. Олсандру иногда казалось, что у Ши проблемы со слухом.

Сегодня было довольно прохладно, дул ледяной северный ветер, но, несмотря на непогоду, Ши вышел на палубу раздетым до пояса и босиком.

– Эй! – окликнул его Корвел. – Накинул бы на себя что-нибудь потеплее! Глазом не успеешь моргнуть, как подхватишь простуду!

Ши не отреагировал. Он встал на носу судна, там, где порывы ветра были особенно сильными, с силой покрутил головой, взмахнул руками, ногами, сделал повороты корпусом и, усевшись на голые доски, прикрыл глаза.

– Ну и черт с тобой! – буркнул моряк. – Проснешься завтра с соплями, вини только себя. Тебе не удивить нас глупой бравадой!

Чуть позже из трюма поднялись моряки и сменили товарищей из ночной смены. Освободившаяся часть команды направилась завтракать, а потом спать, и только Олсандр вновь поднялся наверх. Он встал за мачтой, осторожно выглядывая оттуда одним глазом, старался не пропустить ни единого движения человека в черном.

Между тем Ши поднялся на ноги и приступил к разминке. Он прыгал вверх, в стороны, и каждый его прыжок был вдвое выше и дальше предыдущего. Заканчивалось все мощными, размашистыми ударами ног, после которых сицзанец мягко падал на спину и делал кувырок через себя. При каждом взмахе Олсандр слышал резкий свист разрезаемого воздуха. Нет сомнений, что каждый такой удар мог бы проломить противнику голову, а может, повалил бы и быка.

«Я тоже хочу научиться так драться!» – восторгался удивительной гибкостью, прыгучестью и силой сицзанца юный хаттхаллец.

Вскоре ему надоело просто так наблюдать за увлекательным представлением Ши, и, наплевав на насмешки окружающих, он попытался копировать его движения. Первые упражнения дались ему на удивление легко, но при повороте он не смог сохранить равновесие, с громким стуком упал на пятую точку и громко взвыл от боли.

Моряки «Морской Звезды», которые в этот момент были на палубе, расхохотались до слез. Даже Ши не удалось сохранить невозмутимость. На неподвижном, словно бы вытесанном из камня лице проскользнула хитрая улыбка.

Так продолжалось несколько дней, пока одним прекрасным утром мастер не сжалился над упрямцем, а может, ему просто надоело слушать за спиной его натужное пыхтение. Он повернулся к Олсандру и выполнил движение медленно, как бы исправляя его ошибки.

– Рука летит вперед, за ней плечи, – продолжил Ши. – Нога шагает назад, за ней следует бедро и остальное тело. Не напрягайся. Все должно происходить само собой. Доверься Сознанию. Просто следуй за ним. Вот так…

Олсандр повторил прием. Не сдержавшись, вскрикнул от радости. Ши одобрительно кивнул и добавил:

– Я стану твоим Учителем, мой круглоглазый друг, но ты должен добросовестно выполнять все мои правила и советы.

– Я согласен! – расплылся в довольной улыбке хаттхаллец.

– Первое правило и главный совет, – Ши поднял указательный палец и прикрыв глаза произнес:

С этого дня Олсандр стал учеником у удивительного человека – Мастера Восточных Боевых Искусств. Он почерпнул от него много нового и впоследствии часто использовал его приемы в драках.

Оказалось, что полудрема, в которой так часто пребывал Ши, называлась Созерцание. Хаттхаллец долго не мог понять, для чего оно нужно, а сицзанец недостаточно хорошо знал язык, чтобы внятно объяснить что к чему.