Олег Мушинский - Дело прежде всего

Внешне детище профессора Игнатьева походило на триумфальную арку, посвященную победе над паровой техникой. Что при этом символизировали или для чего предназначались узлы, нависавшие полукругом над вполне типовой паровой машиной, Феликс даже предположить не мог. Впрочем, в тот момент для него важным было исключительно само наличие машины. Остальное — дело экспертов.

Вся конструкция едва втиснулась в здоровенный серый ящик. Края арки так сильно упирались в его стенки, что те заметно прогибались наружу. По длине установка тоже едва помещалась в ящик, хотя слева оставался небольшой зазор. В него была запихнута — по-другому тут и не скажешь — плоская коробка. Феликс вытащил ее на свет. На крышке едва проступала подзатёртая эмблема с двуглавым орлом, сжимающим в руках письмо. Когда-то коробка принадлежала почтовому ведомству, но оно обычно не доводило свою тару до такого состояния. Должно быть, коробка не один год провалялась на складе, прежде чем снова отправиться в путешествие.

Феликс приоткрыл крышку. Внутри в три ряда лежали предметы, назначение которых и вовсе казалось загадкой. Это были серые продолговатые бруски с парой коротких рожек. Слишком коротких, чтобы проткнуть что-либо толще листа бумаги. Пара кнопок откровенно намекала, что внутри каждого бруска спрятано какое-то устройство. Феликс разглядывал их в свете фонаря пару минут, после чего спросил:

— И что это за штуковины?

Его собеседник резко дернул плечами и быстрым шёпотом добавил:

— Откуда мне знать-то? Я не механик. Машина-то та самая?

— По описанию — она, — признал Феликс.

— Тогда с тебя сто рублей! Плати, и давай-ка валить отсюда.

— Не так быстро, Андрей.

Феликс аккуратно закрыл крышку коробки и вернул ее на место, постаравшись затолкать под тем же углом, под которым она лежала раньше, хотя вряд ли это имело значение.

— Не так быстро, не так быстро, — ворчал под руку Зотов, от нетерпения приплясывая на месте. — Тебе-то что, ты — не член экипажа. Если что, выкинут за борт, делов-то, а вот меня точно вздернут!

И он испуганно оглянулся, втянув голову в плечи, словно те, кто должен был его вздернуть, уже шли за ним. Получилось столь убедительно, что Феликс тоже рефлекторно обернулся. Кроме них двоих, в трюме дирижабля не наблюдалось ни души. Всё пространство тут было под самый потолок забито разнокалиберными ящиками, и свободным оставался только широкий проход по центру, скудно освещенный парой дежурных ламп.

— Под нами море, — напомнил Феликс. — Тут что за борт, что в петлю — итоговый результат один будет.

— Мне от этого легче? — проворчал в ответ Андрей.

— Ты на этом зарабатываешь. Производственный риск, так сказать.

— За риск надо доплачивать. И вообще-то, сто рублей — это за машину, а не за то, что ты тут по всем ящикам шарил.

— Ну да, — хмыкнул Феликс. — Тут у вас в ящиках есть на что посмотреть. Особенно таможне будет интересно.

— Эй! Тебя же из полиции уже год, как турнули!

— Закон по этому случаю не отменили.

— По закону-то тебе, прежде чем по ящикам шарить, ордер со значком потребны. Есть они у тебя? Нет? Ну тогда и нефиг!

Ордера у Феликса действительно не было. Не говоря уже о том, что предъявление оного команде контрабандистов закончилось бы всё тем же полётом за борт. Поэтому Феликс предпочёл бы остаться в их глазах обычным пассажиром, догонявшим с попутным рейсом свою команду. А пассажиру, как, впрочем, и помощнику стюарда, в качестве которого служил Андрей Зотов, нечего было делать в трюме. Тем более в трюме, под самый потолок забитым контрабандой.

— Еще немного, — сказал Феликс.

Через плечо у него висела сумка. Феликс вынул из нее фотоаппарат. Это была не классическая «коробка» на треноге, которую только на плече и унесёшь, а весьма миниатюрная модель размером с книжку. Впрочем, вспышка полыхнула так же ярко, как на «классике».

— С ума сошёл! — прошипел Зотов. — На это-то мы точно с тобой не договаривались!

— Не суетись, — отмахнулся Феликс, прибирая фотоаппарат обратно в сумку. — Мне за твои сто рублей еще отчитываться надо.

— Бюрократ хренов!

Ответить Феликс не успел. Над головой раздался резкий звук, словно напильник прошелся по стеклу. Андрей подпрыгнул на месте, чуть не выронив фонарь. Феликс быстро опустил крышку ящика и навострил уши. Звук прилетел сверху. Под потолком медной многоножкой извивалась переговорная труба. «Ножками» ей служили изогнутые раструбы. Из них еще раз вылетел тот же звук, после чего посыпались слова: