Екатерина Аполлонова - Наяву

Навстречу неизвестному. Навстречу счастью.

Как я участвовал в ограблении

Сижу в коридоре отделения милиции. Ожидаю, когда меня вызовет следователь. Волнуюсь. В памяти прокручиваю ту легенду, которую мы с приятелем придумали. Он сейчас у следователя. Время тянется медленно, а возможно, я действительно долго прождал. В какой-то момент дверь открывается. Меня вызывают. Сначала обмен какими-то бессмысленными пустыми фразами. Я приготовился врать. И тут мой друг: «Саш, расскажи правду!» Мурашки пробегают по спине. Шок. Делаю вдох. В голове сразу проносятся тысячи мыслей. Варианты. Быстро понимаю, что препираться бессмысленно. Надо признаваться. «Что же теперь будет?» – с этой фразы я начал по-честному рассказывать всю историю.

Дело было так: подходит как-то ко мне приятель, показывает какие-то странные бумажки и спрашивает, что это такое. Бумажки похожи на деньги. Однако это не деньги. Начинаю внимательно читать. Оказывается, что это облигации и в Сберкассе их можно обменять на деньги. Круто. Суммы на бумажках крупные. Помню облигацию номиналом двести рублей. Кажется, были ещё, поменьше. Спрашиваю его, откуда он их взял. Приятель рассказывает историю, что один наш общий знакомый наткнулся на пьяного, у которого, видимо, из кармана вывалились эти бумажки. Он их подобрал. И поделился с моим другом. Я почему-то охотно верю.

У нас получилось облигаций где-то на пятьсот-шестьсот рублей (точно не помню). Вспоминаю про Сберкассу в Ялте. Решаем обменять часть. Приезжаем туда. Обмен проходит на удивление легко. Недолгое ожидание в очереди. Кассир какое-то время изучает бумажки. Я готов обрушить на неё ведро заготовленного вранья. Она задаёт какой-то простой вопрос. Я удивляюсь. Ожидал чего-то большего. Отвечаю. Мы получаем деньги и уходим. Вспомнилось, как в те дни (до облигаций) у меня была игра. Я проходил мимо киосков, витрин магазинов. Смотрел на ценники и прикидывал, что мог бы купить на эти деньги. У меня тогда скопилась довольно приличная сумма карманных денег (около сорока рублей). Мне грело душу понимание того, какой я богач. И вот в один из дней я не нашёл кошелёк с деньгами под подушкой, куда положил его ненадолго. Это был шок. Украли. Приятель, что потом пришёл ко мне с облигациями, в тот раз проявил сочувствие и предложил одолжить мне денег, однако я не взял (крутился сам, но это уже другая история). Интересно, откуда у него тогда взялись деньги? Обычно было туго.

И вот мы идём по Ялте с такими деньжищами (около двухсот рублей), которые поделили поровну. Мысленно я играю в ту же игру. Думаю о покупке магнитофона. В те годы (1985—1986) – это было пределом мечтаний. Друг тоже делится со мной планами. Но никаких серьёзных расходов мы не делаем. Так – мороженое, аттракционы, газировка.

Проходит несколько дней, и друг открывает мне истинное происхождение денег. Наш общий приятель, который был настоящим клептоманом (и я об этом уже что-то знал раньше), воровал что только ни подвернётся. Помню историю с украденными часами. Было ещё что-то. Так этот приятель залез в чью-то квартиру по соседству, в малоэтажном частном секторе. Нашёл в кухонном столе эти облигации и украл их. Думаю, друг рассказал мне об этом оттого, что в наш интернат для детей-астматиков уже наведывались из милиции. Мне эта история очень не понравилась. Если бы не разменяли и не потратили часть облигаций, то у нас был бы выход: вернуть всё назад. А так мы оказались в западне. Чуть позже этого мальчика-клептомана задержала милиция. Шок. Сейчас он нас сдаст.

Мы совещаемся. Думаем, что же делать. Сначала зачем-то ищем место для тайника, чтобы спрятать облигации. Находим. Прячем. Становится ясно, что это ничего не решает. Милиция продолжает ходить в интернат. Мы предчувствуем, что очередь дойдёт до нас. Страшно. Как быть? Принимаем решение сделать упреждающее признание. Соврать, что нашли эти облигации, и отдать их. Только те, что остались целыми. Про обмен ничего не говорить. Смутно помню, как «сдались» с этой историей нашему завучу. Кажется, она тоже была в шоке. Однако приняла нашу историю. А после нас вызвали в милицию. И мой друг нас сдал.

Сейчас я думаю, что мне до сих пор неясно, как же на самом деле облигации попали к моему приятелю. Насколько мне известно, мальчик-клептоман нас всё-таки не выдал. Может, он просто не знал о нас? Сомневаюсь, чтобы советским следователям не удалось его разговорить.

Внешний вид моего приятеля был специфическим: маленький, худой, весь в псориазе, как ящерица. В красной шелушащейся коже. Тонкие черты лица. Маленькие бегающие глазки, высокий голос с надрывом. Он покуривал. При этом имел довольно тяжёлую форму астмы.