Алексей Сидоренко - Последний шанс

- Кстати, учти. То, что я говорил тебе о невозможности действовать напрямую, совершенно не было шуткой. Не светит тебе бегать по тылам противника и убивать фашистское руководство.

- Да я как-то и не собирался.

- Не знаю, что ты собирался, а что нет, но нельзя. Физически, если ты возьмешь в руки оружие, все получится. Человек умрет, чудес такого рода не бывает. Вот только последствия могут быть совсем не те, о которых ты думаешь. Возникнет мощное противодействие среды, которое выльется непонятно во что. Например, какой-нибудь сошедший с ума охранник вдруг застрелит Сталина. Тебе это нужно? Так что быдь аккуратен. Кстати, и золото из Форт-Нокса воровать не вздумай. Здесь уже просто ничего не выйдет. Сам переместишься, а золото останется там, где было. Это касается и любых прочих посторонних предметов, не относящихся к тебе.

- А бумаги-то хоть можно перемещать?

- Бумаги можно, но только свои собственные. То, что сам написал или нарисовал. А вот акции с биржи не вытащишь. Не твое - не трожь. Твое дело - работать руками аборигенов той реальности, а не самому. Уяснил?

- Уяснил. Все понятно.

- Так, теперь у нас остались документы и немного денег на первое время. Думаю, лучше всего тебе быть гражданским. Допустим, инженером, вызванным в столицу из провинции на совещание. А то к военным, боюсь, внимание у патрулей будет больше. Оденем тебя в костюм по моде, пальто и кепку. На ноги ботинки. Извини, но белье тоже придется брать из того времени. И скажи спасибо, что ты не решил отправиться к викингам. Пришлось бы в шкурах с голым задом рассекать. Ну и неизменный парусиновый портфель со стопкой чистой бумаги для объема. Без него вид был бы неполноценным.

- Ты уже подумал, куда именно тебя отправить? И почему именно 20-е марта 1935-го? Я совсем не против. Дата отлично вписывается в область развилки, хотя до нее самой довольно много времени. А все же хотелось бы узнать логику твоих размышлений. Почему, например, не ко двору последнего Императора. Там ведь тоже еще та развилка?

Дата 20 марта 1935-го года возникла в сознании сама собой, и я даже не успел до конца осознать выбор, как уже выпалил ее собеседнику. Хотя сам выбор Сталинской эпохи скорее можно было бы назвать продуманным, нежели случайным.

Отправляться куда-то дальше по временной линии было бы гораздо более опрометчивым. Совершенно незнакомая жизнь, другие люди, другие отношения, даже язык другой. Болтался бы я в проруби чужаком лет 10, как минимум, прежде, чем освоиться. Да и место свое в обществе не найдешь еще. Все друг друга знают. Кроме того, все, что приходилось читать про времена династии Романовых от Петра Первого до Николая Второго, убеждало меня в том, что при дворе различных шпионов было чуть ли не больше, чем всех прочих. Да и наших интриганов-царедворцев хватало. В таких условиях, хоть каждый день царю на ухо приседай, он не дернется. Ибо не так уж и может. В общем, практически безнадежно. Не случайно же все литературные "попаданцы" в царские времена вселялись исключительно во властителей или, в крайнем случае, в членов императорской фамилии. Видимо, никакой фантазии не хватит, придумать что-либо потенциально возможное по части серьезных изменений с другого старта.

Так что 20-й век был практически без вариантов. Во-первых, все-таки 20-й век был и моим родным веком. Родившись в 60-е, я успел захватить немало из эпохи СССР. Да и по детским рассказам деда, теперь находящимся в моем полном распоряжении во всех деталях, помнил многое. Во-вторых, все же не вечность до возвращения, а вполне представимые себе несколько десятков лет, за которые почувствовать себя Дунканом Макклаудом точно не успеешь.

Лезть в пекло Гражданской войны не хотелось совершенно. Как и принимать участие в революции. А вот попытаться не допустить, хотя в это я практически не верил, или хотя бы изменить катастрофическое развитие ситуации в годы Войны, попытаться я был обязан. Размышляя над выбранным для перемещения годом, я поймал себя на мысли, что выбор вы целом должен быть неплох. С одной стороны, прошедший годом ранее так называемый "съезд победителей" поставил временную точку в борьбе с оппозицией. Сталинская линия победила. Уже дали первые результаты индустриализация и коллективизация. С другой стороны, оставалось немало времени до печально известного 37-го года. А значит, были и шансы его предотвратить в том виде, который навевал ужас не на одно последующее поколение советских людей.

В моем времени, к сожалению, память о тех временах сильно исказила реальность. Большинство, не утруждая себя в поиске исходной информации, разделились на два непримиримых лагеря с довольно примитивными позициями. Одни нацепили на Сталина ярлык "кровавого диктатора" и человеконенавистника, озабоченного исключительно личной властью и ее сохранением. Другие с не меньшей пеной у рта готовы были оправдать все, что творилось в конце тридцатых годов. А истина, как всегда, лежит между крайностями. Были и справедливые репрессии, были и настоящие шпионы или пособники врага. Были и оппозиционеры, готовые при первой возможности к перевороту. И их было гораздо больше, чем принято считать сейчас в нашем "светлом демократическом завтра". Внимательное изучение первых послереволюционных десятилетий позволяет составить довольно неприглядную картину всевозможных течений, оппозиций, коалиций и тому подобных групп и группочек "товарищей по партии", только и мечтавших, чтобы вцепиться друг другу в глотку.