Анатолий Дроздов: Реваншист. Часть вторая

Я выбрался на шоссе, включил музыку и притопил педаль газа. Жаль, что магистраль Минск-Брест еще строят. Трасса М1 войдет в строй к Московской Олимпиаде. А то бы погнал. Соскучился по своим.

– Эти глаза напротив, и больше нет разлук, эти глаза напротив – мой молчаливый друг… – подпевал я Ободзинскому. Хорошие в этом времени песни! После 90-х их вспомнят. Лучших нет. Эстрада постсоветского периода – это треш и угар. «Ацтой», как написали бы в интернете. «Ты целуй меня везде, у меня свербит в пиз*е…»

Спектакль, разыгранный на таможне, меня позабавил. Последствий я не опасался – с чего? Ну, позвонил бы таможенник Дюжеву. Что, замминистра отказался бы подтвердить, что знает меня? А что таможенник принял меня за агента, так его фантазии. Я такого не говорил. КГБ в СССР боятся до икоты. Страх этот иррациональный. Профессионализмом контора не блещет, особенно в национальных республиках. В той жизни у меня были знакомые среди комитетчиков. Общались за рюмкой чая. Они мне многое рассказывали. Хрущев, придя к власти, перетряс ведомство. Кого посадили, кого выгнали. Образовались вакансии. Их заполняли по партийному призыву. Идти в КГБ люди не хотели. Репутация у чекистов после хрущевских разоблачений была еще та. Поэтому брали любых – лишь бы подходил по анкете. Отсюда и «профессионализм». Не верите? Знаете, сколько диссидентов разоблачил КГБ БССР за 30 лет? ОДНОГО. Специально прописью написал. Да и диссидент тот… После развала СССР журналисты кинулись брать у него интервью. Выходили, плюясь. Не адекват…

При Сталине работали иначе. Мне об этом тоже рассказывали. В начале 50-х в минском автобусе кто-то буркнул: «Сталин – дурак!» Агент говорившего не видел – стоял далеко. К тому же утро, все едут на смену, транспорт набит. Но об услышанном агент доложил. Оперативники выяснили, между какими остановками прозвучало оскорбление вождя. Определили, на каких предприятиях может работать подозреваемый. Прошерстили состав утренних смен. Через неделю болтун сидел в КПЗ.

Один мой знакомый оперативник служил в крупном по белорусским меркам городе. Вспоминал: «Вызывает меня начальник. Спрашивает: «Когда ты, Филиппов, шпиона разоблачишь!» Отвечаю: «Скоро! Уже на подходе». Это «на подходе» длилось до ухода майора пенсию…

В Минск я не поехал. Лиля с Темой в деревне. Отец взял отгулы и отвез невестку к родителям. Заодно и сам отдохнет. От Любаши он устает. Не привык, да и возраст… Детей нужно заводить молодым. Но что сделаешь, если так вышло?

В деревню я прикатил за полночь. Местные дороги в Белоруссии заасфальтированые, но узки и извилисты – не разгонишься. Дом тестя встретил меня темными окнами. Спят. Не глуша двигатель, я выбрался из машины, открыл ворота и загнал «фольксваген» во двор, пристроив его за отцовской «волгой». Двор у тестя большой, два МАЗа поместятся. Выключив зажигание, я закрыл машину, затем – ворота.

Привлеченная шумом, во двор выглянула теща.

– Хто тут?

– Я, мама.

– Сярожа! – она всплеснула руками. – А машына чыя?

– В Германии купил. В ней подарки, но с ними завтра. Спать хочется.

– Ня трэба, – согласилась она. – Усе спяць. Пойдзем ў хату!

Я наскоро поужинал и завалился под бочок жене.

– Это ты? – пробормотала она спросонья. – Приехал?

– Ага! – подтвердил я.

– Хорошо, – сказала она и пристроила голову на моем плече.

…Проснулся я от ласковых прикосновений. Кто-то гладил меня по щеке. Я открыл глаза – Лиля.

– Вставай, засоня! – сказала она, смеясь. – Девять часов. Там мужики вокруг машины ходят. Сейчас разбирать начнут.

Кто б сомневался? В том времени даже в Минске вокруг припаркованной иномарки собиралась толпа. Диковина. Что говорить про деревню?

– Где Тема? – спросил я, вскакивая.

– Спит. Ты его не трогай, – предупредила жена. – У него вчера животик болел.

Я быстро оделся, подошел к кроватке и полюбовался на сына. Тема спал, раскинув в стороны ручки в зашитых рукавах распашонки. Это чтоб личико не царапал. Ноготки у него растут, и вечеру под ними собирается тряпичный мусор. Приходится чистить. Я осторожно коснулся губами лобика сына и вышел во двор. Вацлав, отец и недавно ве

– Сначала подарки! – сказал я, открыв дверцу прихваченным из дома ключом. – Начнем с маленьких, – я вытащил пухлую сумку и отдал ее теще. – Здесь детские вещи. Розовые – для Любы, голубенькие – для Темы.

Теща с Лилей немедленно убежали в дом. Не удивительно. Рассматривать детскую одежду – любимое занятие женщин.