Максим Привезенцев - Торговец дыма

– Герр Фуггер обещал, что напишет Дюреру о твоем интересе, – объявил Марио, когда они с Колумбом встретились, чтобы обсудить письмо немецкого банкира. – Якоб уверен, что Альбрехт с радостью примет нас в Кольмаре.

– Что ж, это отличные вести, – с трудом сдерживая радость, сказал Христофор. – Предлагаю ближайшую неделю посвятить сборам, а после сразу же отправиться в Кольмар.

– Так скоро? – удивился Марио.

– Гранада все еще стоит, – с грустью заметил путешественник. – И ждать, что завтра мавры вдруг выбросят белый флаг, не стоит. Если у тебя, мой друг, имеются неотложные дела, я могу навестить герра Дюрера и сам.

– Нет-нет, я полагаю, мне удастся составить тебе компанию, – поспешно заверил Марио. – Тем более мне все еще интересно, что за любопытную вещицу ты хочешь отыскать у Альбрехта.

Христофор на это лишь загадочно улыбнулся.

Следующая неделя для Марио превратилась в сущий кошмар. Лишь с превеликим трудом он успел подготовиться к поездке за означенную неделю. В какой-то момент Варгас и вовсе помышлял отказаться от сомнительной затеи ехать в Кольмар, но его банкирское чутье подсказывало, что нужно отправиться с Колумбом. Тем более, Христофор в одной из бесед обмолвился, что предмет, хранящийся у Дюрера, может помочь ему в получении финансирования для грядущего путешествия к берегам Китая. Сама экспедиция могла сулить значительные прибыли, и, хоть роль Альбрехта в этом деле была до конца не ясна, Варгас решил, что потраченное время окупится с лихвой.

Тот, кто был едва знаком с Колумбом, мог бы счесть его слегка помешанным авантюристом. Но Марио знал Христофора много лет и всегда поражался его упорству в стремлении к намеченной цели.

И поездка в Кольмар, очевидно, должна была стать одной из ступеней на пути к новой экспедиции.

Две недели в дороге стали для банкира настоящим испытанием: он уже давно пустил корни в Севилье и отвык от долгих странствий, от подпрыгивающей на ухабах кареты, от пыли, ветров, неудобных кроватей постоялых дворов и жесткой пищи, которую готовили неумехи в крохотных провинциях, чье название не всегда знают даже местные жители. Марио изнывал от дорожных неурядиц и с нетерпением ждал того момента, как они наконец доберутся до Кольмара, где смогут хотя бы несколько дней провести вне экипажа.

Раздражение Варгаса путешествием не могло укрыться от Колумба, но, что удивительно, мучения старого друга не просто не расстраивали Христфора – они бесконечно его веселили.

– Оседлая жизнь в Севилье, как я посмотрю, крайне изнежила тебя, мой друг, – заметил он, когда они ужинали в трактире близ Тулузы. – А я ведь помню, когда-то ты мечтал отправиться со мной в экспедицию к далеким неизведанным берегам!

– Когда же это было! – фыркнув, сказал Марио. – То говорил юный я, который еще не оброс… гхм… грузом обязательств. Сейчас я разве что к близким берегам с тобой бы отправился, притом хорошо изведанным!

– И чтобы там обязательно были мягкие перины и вкусное вино? – прищурившись, спросил Колумб. – Прямо как в труде Ибн Бутлана?

– Всенепременно, мой друг! Всенепременно…

К концу путешествия Марио, однако, поймал себя на мысли, что не все так ужасно. Скорей, поначалу так казалось с непривычки, но на излете второй недели поездки в экипаже уже не казались такими утомительными, а кровати постоялых дворов – такими неудобными. Строго говоря, Варгас теперь добирался до койки, ложился и сразу засыпал, не проводя полночи в поисках удобной позы.

– Должен признать, так можно жить, – заметил Марио, когда они уже подъезжали к крепостным стенам Кольмара.

Христофор посмотрел на спутника с легкой полуулыбкой:

– Привычки, мой друг, скрашивают течение времени, но это, увы, лишь производная задачи выживания, а не ее решение. Привычки, словно пульс хронометра, просто маскируют ускользающее время, превращая нашу с тобой обыденность в монотонный лабиринт меланхолии.

Марио не нашел, что на это ответить. Разумеется, он не собирался менять образ жизни, он не мог по щелчку пальцев из банкира сделаться исследователем-путешественником, даже если бы захотел. Варгас сомневался, что хочет постоянно глотать дорожную пыль. И пусть наградой за это будут встречи с преинтересными людьми, вроде Дюрера, в колоритных местах, вроде Кольмара, Марио вряд ли согласился бы обменяться судьбами с кем-то, вроде Колумба.

Хотя, признаться, в глубине души завидовал умению старого друга легко переносить дорогу. Кажется, для таких людей весь мир открыт, и лишь невезение – в виде затянувшейся войны Кастилии с маврами – могло помешать достичь самых дальних уголков света.