Павел Бахарь - В западне времени

– Вот классное место, Ромич, кидай кости, давай отдохнем, – предложил Глеб.

– Я только за, – согласился тот.

Оба улеглись прямо на траву и смотрели на небо, на нем не было ни единого облачка, только время от времени пролетал сверхзвуковой самолет, оставляя за собой тонкую двой ную нить белого дыма, который рассеивался и становился похожим на тополиный пух.

– Знаешь, – начал Глеб, – я, когда был маленьким, вот так часто любил смотреть на небо и думал, что самолеты царапают небо, а не оставляют после себя дым.

– Да ты че, серьезно? Ха-ха-ха! – ржал Рома.

– Да, я длительное время думал, что это так, пока не подрос. Родители и знакомые долго смеялись над этим, – с улыбкой объяснил Глеб.

– А у тебя не возникало желания вернуться в детство хоть на неделю? – неожиданно спросил у друга Рома.

– Ооо… я думаю, рано или поздно все об этом думают: вернуться назад в беззаботное детство, когда не надо думать ни о чем взрослом, я имею в виду, как прокормить свою семью, заплатить кредит, сводить к уда-нибудь свою девушку, – ответил Глеб.

– Ну, это не совсем так, Глеб, – возразил Рома, – в детстве много своих банальных, детских проблем, просто человек взрослеет, и эти детские проблемы становятся смешны и абсурдны, так уж устроен человек. Вспомни, сколько раз нас наказывали в детстве и мы, стоя в углу в соплях и слезах, мечтали побыстрее вырасти.

– Точно, Ром, я уже и забыл все это. Получается, что мы своим желанием стать слезливыми сопляками с постоянно ободранными коленями прячемся от проблем взрослости? – наивно спросил Глеб.

– Да, – улыбаясь, ответил Рома.

– Остается только догадываться, какие же бытовые и повседневные проблемы нас будут одолевать в старости, – не унимался Глеб.

– Лучше не думать об этом, а наслаждаться жизнью сейчас, той жизнью, какая она есть. Все придет, что должно прийти, каждый должен испытать то, что ему предначертано, и выполнить свою миссию, – философствовал Роман.

– Ты действительно так считаешь, – спросил Глеб, – или в книжках прочитал?

– Ч то-то прочитал, а что-то и сам переосмыслил. Я много думал о смысле жизни, о добре и зле, и особенно меня волнует тема загробной жизни: есть ли ч то-то после нашей физической смерти, есть ли душа у человека и, если есть, что с ней происходит потом? Я прочитал много об этом, и, знаешь, я верю, что ничего не происходит просто так, во всем есть смысл, Божий промысел, – ответил Рома.

– Я тоже крайне увлечен этой темой, я думаю, многих на этой земле это тоже интересует. Когда я был маленьким, Рома, был такой момент, когда я узнал от матери, что все люди неизбежно умрут когда- нибудь. Я тогда очень расстроился и переспросил, наверное, раз десять в надежде, что это неправда, но, увы, мать была непреклонна. Для меня это стало психологической травмой, прошло немало времени, прежде чем я преодолел это и принял как должное, – рассуждал Глеб, – но до сих пор, должен тебе сказать, меня частенько обливает холодным потом, когда я снова и снова возвращаюсь к этим мыслям.

– Вот родился человек, рос, рос, вырос, состарился и умер – весь примитивный цикл жизни человека, ничем не отличающийся от цикла жизни, например, обычной собаки, но это только на первый взгляд. Человек приходит в этот мир не просто так, а чтобы выполнить свою миссию, запрограммированную при рождении, он, как компьютерная программа, пишется умелым программистом для выполнения определенных алгоритмов и действий, я верю в это. Глеб, может, это звучит как бред, но я в это верю, да наконец, человек – это энергия, как и все в нашем мире, а энергия, как известно, никуда не исчезает, а переходит из одного состояния в другое, – высказал свои соображения Рома.

– Вот интересный парадокс, – продолжал свое рассуждение Глеб, – мы верим в то, что загробная жизнь существует, но я повидал уже не одну смерть, а все равно каждый раз человек переживает, мучается от душевной боли, скорбит, плачет над гробом и испытывает острую нехватку в этом человеке, недосказанность при жизни, хотя при жизни с этим человеком можно не быть настолько уж в близких отношениях. Известно много примеров того, как люди не общались, можно сказать, враждовали, а, сидя у гроба, человек раскаялся либо прощал и плакал, этого я не понимаю, я не понимаю природу такого поведения.

Люди верят, что это так, но никто и никогда не знает наверняка, человек материалист, он видит то, что видит, а есть там что-то после смерти или нет, на сто процентов никто не даст ответа, это одна из величайших тайн, скрытых от человека.