Любовь Сушко - Умина, дочь Гостомысла. Князья Древней Руси

Даже лучше получилось, чем прежде было, но только он один и мог помнить, что и как тут было прежде.

– Земля отцов ждет их, они возвращаются, – возвестил он Перуна, – вы больше не останетесь без своих людей.

И тому оставалось только подивиться его проворности. И потребовал он от беса, чтобы тот и капище его расчистил хорошенько, и кумир от мха да плесени избавил.

– Но чем древнее ты выглядишь, тем и лучше, – вкрадчиво говорил бес.

Только он видел, что не убедил бога своего, пришлось приниматься за дело.

Кумир заблестел, как новенький, так что трудно было поверить в то, что он простоял столетия, а не был поставлен в тот день, когда они собрались в путь и было принято главное решение.

Но земля и небеса замерли в ожидании великого возвращения.

№№№№№№

Были собраны все пожитки, дома забиты, их оставили на случай, если воротиться придется назад. Но самые прозорливые были уверенны в том, что делать этого им не придется. Да и не возвращаются снова в чужой мир, те, кто в свой собственный собрались.

– Пусть нам там и не очень хорошо будет, – говорил кто-то, но дети наши, зато счастливы станут там, как только жизнь наладится.

И медленно текла последняя ночь на чужой земле. И хотя предстоял долгий и трудный путь в неизвестность, но не заснул в ту ночь Гостомысл, все сидел у очага своего и думал, и гадал о том, как и что дальше быть может. Он вспоминал князя Руса, который отправился в поход в чужой мир, и понимал, что предкам их еще труднее тогда было. А когда Лях на эллинов пошел, разве проще было им в те дни? А Рогдай, когда он наведывался в уничтоженный мир. Хотя о последнем было лучше вовсе не думать. Но Гостомыслу столько знаков было, что понятно, ничего скверного с ним не может там случиться. Но снились ему неведомые земли, притягивали его к себе. Он не думал о том и думать не собирался. И когда устал и изнемог он, то увидел себя самого, летящего на белом коне. И все тот же плащ на нем был алый, и так же молод он был, а люди его склоняли перед ним колени в едином порыве, как бога почитали. И стал он богом для них. Не один предшественник его не мог сказать о себе такого. Он от детей богов ведет свой род, и рано или поздно это должно было в нем обозначиться.

Такие мечтания и видения и окрылили юношу.

– Я соединю прошлое с грядущим, – говорил он тем, кто были рядом.

– Мальчишка не промах, мы недаром на него рассчитывали, – говорил бес Домовому.

Он все еще не мог решить, оставаться ли ему с ними, или оставаться в пустом доме в одиночестве и ждать их возвращения. Он злился на духов, которые его так упорно подталкивали, заставляли уходить.

Забрезжил рассвет. И молодые воеводы, и убеленные сединами старики вышли к нему. И все понимали, что пора отправиться в путь.

И потушил Гостомысл огонь в очаге, и вышел на свежий воздух.

– Пора поднимать людей своих, – говорил он спокойно и уверенно, словно это была обычная прогулка или охота.

Возвышавшийся на коне своем князь видел сотни лиц. С восторгом и радостью взирали на него девицы. Хотя ни одна из них не могла похвалиться тем, что она его возлюбленная или невеста. С горечью и вызовом взирали взрослые женщины, с болью и страхом старики. Спокойно по-деловому смотрели мужчины. Если кто-то из них и боялся того, что им предстояло, то не подавал вида.

Никто из них не оглядывался назад, они помнили наказы стариков и страшные истории о том, что беда ждет тех, кто оглянулся. Мир, в котором они обитали, растворился во мгле навсегда.

Пронзительно заплакал ребенок, но голос его тут же смолк. Мать прижала его к груди. Ропот смолк, едва успев начаться.

Князь все время был на несколько шагов впереди. И хотя ему говорили о том, что там опасно, но он никого не слушал. Он точно знал, что ничего с ним не случится. Эта уверенность и спокойствие придавали силы другим. Становилось немного грустно, когда они вспоминали о брошенных домах и понимали, что ночевать всем придется под открытым небом, и скорее всего не одну ночь. Но первый привал восприняли они с особой радостью. Пора было позаботиться о пище и отдыхе.

Гостомысл думал о том, что все его предшественники, идя в походы против соседей, никогда не брали стариков, женщин и детей, там не было слабых и немощных.

Но все успокоилось к ночи, в мире стояла тишина, темнота укрыла спящих, можно было подумать о том, что там не было никого.

И только через несколько минут увидел он, как кто-то присел рядом и бросает в костер камешки, так, что огонь вился рядом. И он услышал голос: