Татьяна Сорокина - Нижний Новгород. Это моя земля #киберпутеводитель

Отец Вани бороду не сбрил, так как относил себя более к расколу, чем к новой вере, плату за бороду вносил в срок. А сколько нижегородцев тогда, да и после, себя в старой вере держали, так это только Богу известно. Нам их не счесть, да нам это и не надобно.

А надобно нам про церкви нижегородские рассказать, но не про каждую, а про ту, на которой часы-куранты имелись. Располагалась церковь та на Нижнем посаде, купцом Строгановым была построена и звалась в народе Строгановской. Сам царь-император Петр Великий в сей церкви побывал аж накануне своего пятидесятилетия и церковь эту взял да закрыл, а почему – одному ему и известно. Открыли церковь эту только после упокоения Его Императорского Величества. Церковь красоты невиданной, из красного кирпича да с белыми каменными наличниками, и нет среди наличников одинаковых – все разные. И были там часы удивительного устройства. Показывали они движение небесных светил, изменение лунных фаз, зодиакальные знаки и каждый час оглашали окрестность удивительной музыкой. Манили часы эти Ваню к себе не меньше, чем ручьи да кораблики по весне половодной. А гора, над церковью той возвышающаяся, различными деревьями поросла. Весь май (травень, по старому своему названию) вся гора эта в белом цвете стояла. То черемухой распустится, то вишней, то яблоней и ландышами да ветреницей меж них.

Уж больно нравился Ване черемуховый медовый аромат, разливавшийся по горе в самом начале мая. Пошел он как-то к церкви колокола послушать да духом черемуховым надышаться, расстелил зипунчик старенький, прилег на травку весеннюю, в небо смотрит да облакам удивляется.

Видит облако одно, на лодку похоже, да и небо не небо, а Волга-река. А лодок на Волге и не одна вовсе, а видимо-невидимо, да не все из них под парусом и с веслами, и бурлаков не видать. Подошел поближе к берегу Ванюша и диву дивится – лодки-то против течения плывут. Бесовщина какая-то. Стоит, смотрит, с места не сдвинуться – будто ноги в песке волжском утопли. Вдруг лодка одна к берегу подходит. Воткнулась лодка носом в песок, и с лодки ему рукой парнишка машет: «Иди, Вань, к нам сюда, да не бойся ничего». Говорит вроде понятно, русский стало быть.

И решился Ваня, в лодку ту запрыгнул. Осмотрелся. Мальчишки чуть постарше него. Одеты точно ряженые, а цвет одежд как уголь в темной печи краснеет. Все в фуражках, посередине слово какое-то написано. Был бы грамотный – прочел.

Но делать нечего, лодка от берега отчалила. Ребята между собой словами непонятными обмениваются, и вдруг парус алый, как маков цвет, над лодкой зарделся. Диво дивное. Точно чудеса, если бы не антихриста происки.

Тут уж Ваня не выдержал, взмолился: «Куда вы меня. Уж не в Волге ли утопить хотите, черти окаянные?» Смеются ребята: «Не бойся, к самой царице везем, у нее и попросишь наказания за то, что грамоты не знаешь. А как ученым станешь – так, глядишь, и награду дадут. А лодка наша „Святой Косма“ зовется, а на фуражках „Паллада“ написано, а парус алый для Ассоли».

Тут Ваню совсем страх обуял, но ничего уж тут не поделать, лодка от берега все дальше, а плавать-то не обучен, да и царица осерчать может.

Впереди между делом царицын корабль появился. Странен показался Ванюшке тот корабль, мельница водяная к корме приделана, вода по ней льется, брызги летят, ни гребцов, ни парусов, а палуб так и вовсе три, трубы из корабля торчат, и дым из них идет. И по палубам люди ходят в одеждах необыкновенных. Повернулись к парусу маковому, платочками машут, точно господа-дворяне. Колокола зазвенели – да не по-церковному. Лестницу Ване кинули, чтобы на борт поднимался, и лодка будто туманом подернулась, отстала, и парус алый свернули.

Идет Ваня по палубе и удивляется. Не поймет, как корабль против течения без гребцов идет. Глядит, а ему сама царица навстречу. В ноги к ней бросился Ваня: «Не погуби, матушка, смилуйся». А царица смеется да воду какую-то из стеклянной плошки попивает, а в воде той пузыри диковинные пританцовывают и друг на друга шипят. Иди, говорит, Ивашка, дальше по палубе, награды будут, как часы смастеришь. Раз сама царица приказала, надо идти. А что она там про часы какие-то сказала, так ей царице виднее.

Идет Ваня, а палуба будто и не кончается. Люди подходят к нему, здороваются уважительно, как со взрослым. Каждый свои разговоры ведет и сказанное запоминать велит.

Тем временем вечер на Волге сделался, месяц показался, и вдруг необычайный свет озарил все вокруг фейерверками. Грохот и огни в вышине неба зажглись, да разноцветные. И так и эдак сверкают. Смотрит Ваня, глазам не верит, кончились огни, а свет остался. Светло ночью как днем ясным. Вгляделся Ваня в реку, видит: а река-то многими лодками перегорожена, а по лодкам люди ходят. И вдруг лодки те исчезли, и стали арки над рекою и светятся светом неописуемым, то одним, то другим. А рядом другие корабли двигаются. Кто под парусом, кто без паруса. Вал водяной с кормы поднимается, как на крыльях летят по Волге-матушке. Дивится Ваня, на чудеса глядючи. Не подвластно уму его, из чего те корабли сделаны.