Виктор Тарасов-Слишин - Куропаткин чум

Полярная ночь, это трёхмесячный период сумерек и темноты, который психофизически угнетает человека. Когда только к полудню, появляется непродолжительный, едва заметный рассвет. Из-за этого, прилагать усилия, чтобы сохранять работоспособность в кромешной тьме, да вдалеке от человеческих поселений, приходилось всем…

Рабочим, трактористам и особенно зависимым, от наличия освещения, экспедиционным геодезистам . Поэтому с конца декабря, до середины февраля, мы с полной отдачей использовали, часы дневных сумерек. Когда хоть что-то, становилось видно и торопливо отрабатывали госплан.

Под утро, семнадцатого декабря 1982 года, сорокаградусный мороз отпустил и задул стойкий, юго-западный ветер. Так что мне, невзирая на ясную погоду, пришлось распорядиться двояко: «Товарищи, выходим работать, но смотрим по обстановке!». Наперекор ветрам, рабочие начали укладывать сейсмический кабель в долине, в окружении холмов. На плоских вершинах которых, возвышались причудливые валуны, раскиданные последним оледенением.

По моим расчётам, через два дня, мы должны подойти к границе северного леса, где продвижение отряда вперед, существенно замедлится. Поскольку там, помимо вешения профиля и прокладки сейсмического кабеля, мы будем накатывать просеку. Которая станет временной дорогой, для переброски сейсмического оборудования.

Правда пока, впереди расстилалась только продуваемая ветрами, заснеженная тундра. На поверхность которой, разматывая барабан, старший рабочий Бадретдинов, вместе с геодезистом Дуровым, укладывали электрический кабель. К отводам которого, через двадцать метров, рабочий Соболенко, прикручивал клеммы сейсмоприёмников, воткнутых в заледенелый наст.

Ребята заметно ёжились, но пожертвовав чаепитием в натопленном ЦУБе , упрямо продвигались вперёд. Я проводил их взглядом, вместе с отъезжающим трактором-тягачом, за рычагами которого, сидел механик-водитель Лукошенко, а затем измерил значения, первой точки теодолитного хода и двинулся дальше.

На следующем пикете , мне пришлось непридвиденно задержаться, из-за того, что позёмка усилилась, позволяя мне только изредка, нивелировать теодолит . Когда в тундре завыло, я тревожно огляделся вокруг, подмечая хаотичные перекаты, тёмной гальки на загрубевшем насте и торопливо продолжил, текущие измерения.

Когда в очередной раз, в перекрестии оптической трубы, показался свет лампочки, бликующий от отражателя геодезической вешки, я радостно встрепенулся! Только напрасно, потому что в следующее мгновение, он окончательно померк. После этого, в треноге теодолита, раздался угрожающий свист, а космы позёмки начали кидаться, в мутное небо. Подспудно выбивая слёзы, из моих прищуренных глаз.

Вот почему, вопреки стараниям Бадретдинова Мавлетдина, который перед началом полевого сезона, скупил все четырёхвольтовые лампочки, в Дудинских магазинах, а теперь развешивал их, вместе с морозоустойчивыми батарейками на геодезических вешках , мне пришлось бросить, текущие измерения.

Досадно осмотревшись, я тихо выругался: «Чёртова погода! Нужно догонять ребят, пока ещё видно, куда нужно идти… Не сесть бы снова, в куропаткин чум!». Ведь в прошлом, мне уже приходилось бедовать, под наносами снега… Пережидая ненастье в темноте, скорчившись от холода и промозглой сырости! Борясь со сном, да неустанно расчищая, отверстие для дыхания.

Наступило десять часов утра и в полумраке рассвета, я разглядел зловещие признаки, затяжной пурги. После этого, мне пришлось зачехлить теодолит и вдавить поглубже в наст, стойки его треноги. Чтобы прибор, незыблемо перестоял непогоду, а затем послужил начальной точкой привязки, для последующих измерений.

Торопливо спрятав в карман, журнал геодезических измерений, я продел валенки в лыжные крепления и ринулся догонять трактор, раздосадовано бормоча: «Простоял больше часа! Ребята за это время, прошли вперёд, километра на три, если не больше… Или уже дошли, до маленького озера, в конце профиля и теперь в ожидании меня, греются в балке, да распивают ароматный, индийский чай».

Таймырский снег, совсем не такой, как на большой земле. Иногда, он бывает сыпучим и рыхлым, словно песок. Только чаще всего, он необычайно твёрд, словно камень! Будучи перелопачен ветрами и монолитно сбит, в смёрзшийся наст. По которому удобно ходить, однако не скользят лыжи.

В нашем отряде, есть пара негласных правил… Согласно которым, никто не пользуется лыжными палками и не бегает по тундре, как спортсмен! Потому что всё, что нужно для работы, мы тащим в рюкзаках или носим в руках.