Виктор Мишин - Моя война - Выжить вопреки. Испытания. Чужой [сборник litres]

– Так, Валер, ты берешь сектор, – я нарисовал план села и сейчас указывал ребятам, кому и где быть, – два. У тебя будет обзор с фронта. Дома на этой стороне улицы, – я показал на нашу сторону, где мы сейчас находились, – видно далеко, так что вряд ли сюда полезет кто, да и следов нет.

– Я на чердаке сяду, ладно?

– Выбирай сам, главное, чтоб тебя не видно было. Олег!

– Да?

– Ты займи позицию возле старого кладбища, не боишься?

– Да нет, чего уж там, – отмахнулся Мельник.

– Отлично, у тебя подходы с обеих сторон как на ладони.

– А сам прямо в доме засядешь! – оба парня сказали хором и недовольно.

– Нет, но рядышком. Смотри, какой там сад хороший, там и буду. Оружие проверить, смотреть в четыре глаза. Разбежались. Скорее всего, придется посидеть, вряд ли заявится кто раньше темноты.

Самое трудное – это ждать и догонять. Мне немного легче, я могу долго лежать почти не двигаясь, в школе-то меня сразу на снайпера учили, это уж потом я все подряд постигал, но ждать меня научили. В этом со мной схож Олег, тот просто очень спокойный человек, хоть и нервничал последнее время в тылу у врага, но там были обстоятельства.

Засел я прямо у забора, тут такие кусты шикарные, с двух метров днем не разглядишь, а уж ночью… Сигналы друг другу передаем криком совы. Лучше всего выходит у Олега, радист так угукает, что очень сложно заподозрить в этом человека.

Как бы ни старались, но ничего ночью не произошло. Тупо просидели до самого рассвета и ни с чем ушли. Понятно, что это не последняя ночь, но надо сделать как-то по-другому.

– Командир, сегодня опять не спать? – спросил Валерка ближе к вечеру, когда мы отоспались.

Мы утром демонстративно покинули село, правда, перед этим обошли все жилые дома и познакомились с людьми. В основном одни бабки уже, но были и люди среднего возраста. Особенно удивил мужик. Лет сорок, не старый еще, удивило, что не в армии. Оказывается, он – больной человек. Инвалидность у него с сорокового года, то ли аутист, то ли просто пришибленный какой-то. В общем, юродивый местный. Олег как-то сразу на него стал нехорошо смотреть. А тот даже огрызнулся, видимо, не совсем безумный. Другие местные вроде обычные люди. Жалко было одну бабенку, лет тридцати пяти. Двое парнишек у нее было, малые совсем, одному три, а второй еще младше. Сказала, погибли они, выяснять как, мы не стали.

Та же самая женщина, которую мы встретили в первый раз, как приехали, дождалась, когда мы станем уходить, и шепнула нам, что не стоит верить всему, что видим и слышим. Сказала как-то боязно, с оглядкой. Обдумаем это. В общем, уехали недалеко и встали на дневку, спать всем хотелось, только водитель у нас, как человек, ночью спал, поэтому днем нас охранял.

– Именно так, вы ж весь день спали, – подтвердил я.

– Так надо выезжать тогда, уж скоро стемнеет.

– Так уже едем, – хмыкнул я.

Вернулись в село за полчаса до заката. На улице почти никого, только этот юродивый из дома выбежал, посмотрел и назад. Странный он какой-то, одним словом, подозрительный. Оставив машину в самом начале села, возле бывшего магазина, пехом потопали в конец. Церковь и кладбище были именно в конце села. Вчера я у местных спросил, как так вышло, что церковь на отшибе. Оказалось, все просто. В те времена, когда церковь еще была открыта и службы шли, центр села был именно там. Позже, когда попов гоняли, пришла в запустение, да и дома тогда многие погорели, наверняка не сами. Вот новые дома и строили уже ближе к дороге, а от церкви, соответственно, отдалились.

– Ты видел этого? – спросил Олежка, когда мы прошли хату юродивого.

– Да бог с ним, может, он и в самом деле слабоумный? – пожал я плечами. – Услышал машину, выбежал, да и обратно в дом забрался.

– Ага, если только у него вход с обратной стороны! – фыркнул Мельник.

– В смысле? – не понял я. – Там же двор, обычно там глухая стена…

– Может, и не глухая, – потер нос кончиком пальца Олег, – а может, он и не домой потопал.

– В любом случае пока не пойдем за ним. Испугается еще, орать начнет.

До места дошли спокойно, ничего вообще не происходило. Вновь разошлись и заняли свои места. Скучно, темень опустилась, не видно ни фига! Перемудрил я, сказав, что Олег от кладбища будет видеть все вокруг. Только если те, кто сюда пойдет, будет себе фонарем светить. А так… Думаю, даже если в десяти шагах от меня тихо пройти, я не увижу. Но, может, хоть услышу?

Уже под утро заорал, именно заорал, а не крикнул как сова, Олег. Что, млять, еще такое?