Александр Башибузук - Ловчий [СИ c издательской обложкой]

Отсмеявшись, Марена наконец обратила внимание на Неяну у своих ног. Склонилась к ней, подняла за плечи и ласково прижала к себе.

И тут…

Неяна тоже обняла мать, а потом… потом, урча как зверь, впилась зубами ей в шею.

Во все стороны хлестнули потоки черной дымящейся крови, Марена пронзительно завизжала, попробовала сдернуть с себя Нею, но та вцепилась в нее как клещ, с утробным хлюпаньем продолжая сосать кровь.

Повелительница Темных пределов начала стремительно стареть. Лицо покрыла густая сетка морщин, кожа неряшливо обвисла, волосы поседели, а потом опали, обнажив покрытый пигментными пятнами голый череп.

Во мне плеснулась радость — у Неяны получалось, не так как с людьми, гораздо медленней, но все-таки получалось.

Но тут…

Марена начала быстро превращаться в жуткое, бугрящееся шарами мускулов чудовище, ужасный гибрид нетопыря, крокодила и волкодлака.

Испустив клекочущий оглушительный вопль, она все-таки исхитрилась сдернуть с себя вампирицу и одним резким движением разорвала ее пополам. Бросила на пол и истоптала останки гигантскими лапами в кровавую кашу.

— Твою же кикимору… — обреченно выдохнул я.

Умирать очень не хотелось. Но остаться в стороне, я тоже не могу. Это мой мир. Несовершенный, злой и мерзкий, но мой. И в нем живет моя любовь.

Но со смертью придется слегка погодить.

— Изыди отродье! — откуда не возьмись, появился прелат Акакий.

Весь изломанный, окровавленный, едва переставляя ноги, он тащился к твари, держал перед собой как знамя, сияющий ослепительным светом посох и давясь кровью, читал какую-то молитву.

И о чудо, едва свет коснулся воплощения Марены, как ее кожа задымилась, а она сама испуганно прянула в сторону.

Но чудо длилось всего мгновение, повелительница тьмы пронзительно заклекотала, взвилась в длинном прыжке, подмяла под себя прелата и разорвала его на кровавые клочки.

— Сюда иди, уродина! — я выскочил вперед, зачерпнул всю Силу, что смог и метнул ее в чудовище.

Огненный смерч снес Марену к стене, она взвизгнула, забарахталась, я шел к ней, бил и бил, чувствуя, что вместе с Силой из меня уходит жизнь.

И отчаянно надеялся, что прежде чем умру, добью тварь.

Повелительница Темных пределов вся обуглилась, из кровавых трещин на обгорелой коже сочились потеки сукровицы.

Но тут закончилась Сила, а вместе с ней ушла жизнь. Вся, до последней капельки. Полыхнула бесцветная вспышка, а я вдруг узрел все со стороны, словно вознесся под своды пещеры.

Увидел осторожно выбирающуюся из угла обугленную тварь и лежащего на спине посередине зала худого как скелет и седого как лунь старика.

— Кто это? — искренне изумился я, но почему-то не почувствовал своего голоса.

Нечто подобное я испытывал после схватки с Сур-Кхамом, правда, тогда я чувствовал себя все-таки живым. А сейчас… не чувствовал.

Чудовище победно взвыло.

— Пошла ты нахер, гребаная кикимора! — зло прошипел я. — Рано радуешься, не здесь, так в посмертии достану! — потом увидел спускающихся с лестницы девочек и заорал. — Куда? Бегите, дурочки! Я прикрою…

Но юные чародейки не послушались, взялись за руки и медленно пошли к чудовищу. Еще несколько шагов и они превратились в молодых красивых девушек в белоснежных платьях. От них исходило теплое мягкое сияние, постепенно заполняющее всю пещеру.

— Что? — не в силах скрыть изумление, пробормотал я. — Но как?

Марена злобно рявкнула, попробовала броситься на девочек, отлетела, словно ей отвесили пинка и подвывая забилась в угол.

С ее тела пластами опадала плоть, тварь страшно корежило и ломало. А потом, как-то сразу, с легким хлопком, она превратилась кучку сероватой пыли. А через мгновение на каменном полу не сталось даже пыли.

— А-а-а!!! — восторженно взвыл я. — Так тебе и надо, гребаная уродина! Мои вы умницы!

Девочки дружно развернулись и стали кругом над телом старика. Моим телом.

Сверху ударил столб света, я инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, с изумлением увидел перед собой трех женщин. Не молодые, но очень приятные видом, в простых домашних сарафанах и пуховых шалях на плечах, очень похожие друг на друга, они сидели в креслах и вязали, быстро работая спицами.

— Ну, чего раскричался? — сердито бросила одна из них, мельком глянув на меня.

— Извините… — смутился я. — Извините дамы. Я Горан, сын Ракши… а вы?

И тут же догадался кто это. Гея, Дея и Мара? Старшие сестры. Старшие повелительницы? Да ну… Нет, точно они. Вот эта Дея, а это Гея. А третья — Мара. Правда не пойму, откуда я это знаю.