Анатолий Дроздов - Малахольный экстрасенс

— Ты где это ходил? — прошептала тихо.

— Да так, — ответил я неопределенно и спросил: — Голова болит?

Она прикрыла глаза, подтверждая — качать головой или говорить далее, видно, не позволяла боль.

Повинуясь какому-то безотчетному чувству, я положил левую ладонь ей на лоб. Тот был горячим — да так, что собственная рука показалась мне ледяной. И внезапно ощутил, как холод из ладони заструился туда, в жар. Я словно бы лил что-то из себя в этот пышущий огнем лоб; и жар вдруг стал сжиматься и отступать. Ощущение было странным и пугающим, я попытался убрать ладонь. Но тетка с неожиданным проворством упредила, крепко схватив меня за руку.

— Не надо, пусть будет, — попросила шепотом.

Через несколько минут я ощутил, что жар под ладонью съежился и исчез совсем. Руки тетки ослабли и тихонько скользнули на постель, она вздохнула и глянула на меня осмысленно.

— Прошло, — сказала удивленно. — Так быстро! — Она обвела взглядом комнату и остановила его на часах. — Десять, — сказала, подхватываясь. — Что ты сидишь? Автобус через час, а тебе еще три километра топать. Давай живо! Сумку тебе я собрала.

Путь до соседней деревни я преодолел одним духом. Шел быстрым шагом, не забывая поглядывать по сторонам. Хотя смотреть, по большому счету не на что. По правую руку заболоченный луг и кусты, по левую — лес. Через месяц, а то и раньше в нем вырастут грибы. Грибов тут много. В детстве мы с теткой собирали их мешками, сушили и сдавали заготовителям. А еще ягоды — чернику, бруснику и клюкву. Тетя Оля хвалила меня за старание и наделяла монетами — серебряными гривенниками и двугривенными. По возвращению в город я покупал на них мороженое и конфеты…

Мной овладело странное чувство. С одной стороны тело радовалось вернувшейся силе и здоровью, но с другой мозг продолжал пребывать в смятении. Случившееся со мной, — реальность или все же бред? Вдруг я там впал в кому, и это видение? Знать бы, что видят люди, пребывающие в таком состоянии — никогда об этом не читал. О тех, кто пережил клиническую смерть и вернулся, информации море, да и сам слышал из первых уст. Был у меня друг, который побывал за кромкой, я как-то спросил его: видел ли он чего ТАМ? «Было радостно, — ответил друг смущенно. — Не хотелось возвращаться…» Толя, так его звали, остался сиротой в три месяца. Случилось это 1942 году в оккупации. Немцы повесили его мать, отец сгинул на фронте, и младенца забрали чужие люди. После войны сдали в детдом. Жить тогда было голодно, а в детдоме кормили. Толя выжил, сумел получить образование, даже стал писателем — у меня в книжном шкафу стояли его книги с автографами. Голодное детство сказалось на здоровье друга — к сорока годам он перенес несколько инфарктов и стал инвалидом. Но друг не ожесточился. Писал сказки для детей — такие же добрые и светлые, как и он сам. В 2007 его году изношенное сердце не выдержало. В гробу Толя лежал с улыбкой на лице. Сделали ли это в морге, или же так получилось само, не знаю. В последние годы друг сильно болел, жизнь его не радовала, но почему-то верилось, что он встретил смерть с улыбкой. Можно сказать: отмучился…

Подумав, я решил не заморачиваться. Мне сейчас хорошо? Хорошо. Вот и славно. Будем посмотреть, что из этого выйдет.

К остановке в соседней деревне я успел с запасом времени. Пыльный «пазик» подкатил к ней со стороны райцентра. Лязгнув дверцами-гармошками, выпустил немногочисленных пассажиров, выплюнул сизый дым из выхлопной трубы и отправился дальше в Дулебы — там у него конечная остановка. Развернется, водитель перекурит и поедет обратно. Эта сцена окончательно убедила меня в реальности происходящего: клуб пыли, поднятый автобусом (дождь сюда не добрался), вонь сгоревшего бензина, лязг дверей… В видениях такого не бывает. Что ж, примем как данность.

Я отошел на пару десятков метров от дороги — рядом с ней трава покрыта густым слоем пыли, нашел местечко почище, поставил сумку и присел, вытянув натруженные ноги. Местность вокруг ровная, без деревьев, автобус не пропущу. Нашарил в кармане пачку «Родопи», достал сигарету и прикурил от спички — зажигалки, тем более, одноразовые пока редкость. Клуб дыма, выпущенного изо рта, оказался на удивление плотным и густым. Табак в этом времени очень дымный, зато дешев. «Родопи» стоят 35 копеек, может, и 50. Цены уже начали скакать. Курю я мало, не более десяти сигарет в день. До армии и вовсе не смолил, но там научился. Ладно, что мы имеем? 1990 год, июнь, точное число не помню. Не важно, скоро узнаю. СССР пока существует, но парад суверенитетов начался. О своем выходе из Советского Союза объявили Эстония, Литва и Латвия, остальные республики раздумывают. Особой тревоги в руководстве СССР декларации прибалтов не вызвали — там полагают, что это несерьезно. Побузят слегка горячие эстонские парни вместе с примкнувшими к ним литовцами и латышами, да и успокоятся. Многие так думают. Они не знают, вернее, забыли, на что способен возведенный в абсолют национализм, который при Сталине давили беспощадно. Ну, так Сталин — тиран, не нам его примеру следовать. В стране перестройка с, мать его, ускорением, а КПСС так долго и заботливо заботилась о развитии национальных окраин, что выкопала себе могилу. В союзных республиках сформировалась элита, пропитанная ядом национализма. Меньше всего этот процесс затронул Белоруссию, но и здесь «свядомые» бузят. Созданный в Вильнюсе БНФ [3] Белорусский народный фронт — в то время общественная организация националистического толка. во главе со своим отмороженным лидером собирает многотысячные митинги, на которых горластые мОлодцы клеймят коммунистов и их руководителей. Последние вяло отбрехиваются — говорить с народом нынешнее поколение руководителей КПБ [4] КПБ — коммунистическая партия Белоруссии. не умеет. Не по этому признаку их отбирали и выдвигали на посты. БНФ уже удалось провести в Верховный Совет 27 своих орлов. Это меньше десяти процентов от общего числа депутатов, но националисты ведут себя в парламенте, как центровые. Им многое удастся. В частности, протащить в качестве государственного флага символ коллаборационистов, под которым те рука об руку с эсэсовцами сжигали белорусские деревни. И это в республике, где в Великую Отечественную войну погиб каждый третий! Как же нужно было промыть людям мозги!