Иван Оченков: Митральезы Белого генерала

К себе Будищев и Шматов вернулись поздно вечером. Пора было уже устраиваться на ночлег, но у наших героев с самого утра маковой росинки во рту не было и теперь им просто неимоверно хотелось есть. Проблема была лишь в том, что ужин предстояло еще приготовить.

Обычно готовкой для господ офицеров в походе занимаются денщики, иногда проявляющие просто чудеса кулинарного искусства. Чего стоит «бикштепс с рысом» – слипшиеся между собой, обугленные куски чего-то невообразимо твердого без малейшего подобия подливы, лежащие поверх горки круто сваренного риса на чеканном блюде. Или, к примеру, «плов», в который верный «Санчо Панса» русского офицера, помимо баранины, ухитрился положить ещё и чернослив с изюмом. Говорят, у здешних аборигенов это кушанье выходит просто восхитительно, но вот беда, денщики ни разу не туркмены и не узбеки, а потому их господам ничего не остается, как давиться этой бурдой на прогорклом масле.

Впрочем, в Бами какая-никакая цивилизация наличествует и потому можно отужинать у армян-маркитантов. Большим разнообразием их меню похвастаться не может, но вот шашлык – главное и единственное блюдо в исполнении этих достойных сынов многострадального народа – бывает весьма недурен, а уж когда на готовку нет ни времени, ни сил – так и просто прекрасен. Поэтому предвидевший свое позднее возвращение Дмитрий ещё до отъезда заказал у промышлявшего этим бизнесом армянина по имени Ашот Петросян три фунта шашлыка, строго-настрого велев сохранить до возвращения охотников и не отдавать, даже если заказ внезапно сделает сам Белый генерал.

Как ни упрекают в алчности еврейских ростовщиков, любой из Шейлоков, дерущий с заемщика десять процентов в месяц, покажется сущим младенцем в сравнении с армянским маркитантом, делающий на свой товар никак не менее четырехкратной накрутки, да ещё и отчаянно шельмующий при этом. Водка у него самого отвратного качества, ветчина часто червива, колбаса, иной раз так тверда, что ее можно заряжать в пушки вместо картечи. Так отчего же ему удается все это продавать? Да оттого, что кругом война, а большинство его клиентов – русские офицеры. И поскольку, каждый из них в любую минуту может погибнуть от шальной пули, выпущенной удалым текинским наездником, или сгореть от лихорадки, ненароком подцепленной в этих гиблых местах, им ли, ни в грош не ставящим собственную жизнь, ценить деньги? Вот и швыряют юные безусые подпоручики и степенные семейные капитаны без счета свои империалы и червонцы за дурной коньяк и плохо просоленную икру, чтобы хоть на минуту забыться от окружающей их безрадостной действительности и почувствовать себя свободными людьми.

А ушлые Ашоты и Карапеты алчно смотрят, как те пьют и напряженно думают про себя, не приписать ли вон тому штабс-капитану лишнюю бутылочку? Все одно, наутро он и не вспомнит, сколько именно выпил, да чем закусывал. Впрочем, у большинства русских офицеров на такой случай есть при себе нагайка и когда торговец начинает слишком уж финтить, не раздумывая пускают ее в дело. Все маркитанты прекрасно знакомы с этим немного варварским, но при этом весьма действенным средством обуздания их алчности.

Впрочем, у Будищева нагайки не было, да и он, строго говоря, пока еще не офицер. Поэтому ему не зазорно сходить за заказом самому. В общем, оставив верного Федора обихаживать лошадей, наш герой направился к кибитке маркитанта, уже предвкушая, как вгрызется в сочное мясо и будет рвать его зубами… И тут выяснилась одно пикантное обстоятельство. Все, что приготовили подручные купца, уже разобрали другие офицеры, оставив после себя только грязные котелки с кастрюлями, да прогоревшие угли.

— Прости, Дмитрий-джан, — извиняющимся тоном заявил припозднившемуся клиенту маркитант. — Все совсем кончилось!

— Ашот, ты охренел?! — скучным тоном поинтересовался Будищев. — Ты, что, самка собаки, бессмертный?

— Почему так говоришь? — искренне удивился уроженец Баку. — Послушай, дорогой, разве я виноват, что у меня кончился мясо?

— Я тебя, паскуда, за такие шутки, сейчас самого на винтовочный шомпол насажу и зажарю!

— Эй, брат, зачем… — скривил губы в презрительной усмешке торговец, но тут же перегнулся пополам от удара в живот.

За первым ударом последовал второй, а затем моряк схватил торговца за ухо и начал крутить, да так сильно, будто у него были не пальцы, а стальные клещи. Бедолага попытался отпихнуть своего обидчика и вырваться, но не тут-то было. Хватка у Будищева оказалась настолько крепкой, что все усилия маркитанта пропали даром. Наконец, Ашот не выдержал. Колени его подкосились, и он со стоном опустился на песок, не в силах даже вытирать градом льющиеся из глаз слезы.