Алексей Янов - Орда

В то время как в середине января авангардные части входили в приграничный с Суздальской землёй городок Числов, что был расположен у истоков Москва — реки, арьергард с обозами всё ещё находились в Можайске. Армия вытянулась в походную змею на десятки километров. Нечто подобное наблюдалось и на севере — от Волоколамска к устью реки Истры направлялось ещё два корпуса.

В Числове, помимо гарнизона нёсшего пограничную службу, располагалась таможня. Пограничники боролись с контрабандистами — купцами — хитрованами, что прокладывали в лесах тайные обходные дороги, чтобы не платить на таможне госпошлину на ввозимые товары. Обнаруженные воровские дороги наглухо заваливались засеками из деревьев, а пойманных «на горячем» горе — купцов безжалостно штрафовали, садили в тюрьмы, вносили в «чёрные списки». Местных погранцов я планировал влить в армию, усилив ими разведывательные отряды.

Обширный двор таможенной избы вмещал в себя складские постройки и был огорожен мощным бревенчатым частоколом. Но самое главное, территория вокруг этой казённой крепостицы вся была перегорожена множеством саней с прочими возками и захламлена, казалось бы, неприступными завалами, состоящими из тюков, бочек, коробов и мешков.

Рядом со своими транспортными средствами толкались десятки купцов и бояр. Здесь же были разожжены костры, вокруг которых грелись семьи вельмож и их челядинники. При появлении «крылатой конницы» царящей вокруг гвалт сотен голосов мгновенно стих, всё внимание было обращено на нас.

Из ворот с всполошёнными криками «Посторонись ироды! Государь приехал!» стали пробиваться таможенные служащие, путь им очищал взвод местного пограничного гарнизона.

— Что у вас тут за безобразие творится?! — пытаясь придать голосу толику грозности, спросил я у главного здешнего чиновника, застывшего напротив меня в спиноприклонённом положении.

— Государь! Ироды энти нас совсем осадили! Каждый Божий день пребывают всё новые и новые! С таким наплывом служба не справляется. Платить пошлины суздальские, рязанские, да муромские бояре с купцами не хотят, говорят, дескать, едем в Смоленскую Русь не торговать, а жительствовать. А нам откудова знать, правда то, аль лжа? Скарба с собой везут некоторые целыми караванами, а ну как вздумают в Смоленске расторговаться, пошлины въездной торговой не заплатив?! Кто виноват за убыток казне будет? Ясное дело — Числовская таможня! А потому без уплаты торговых пошлин никого вглубь твоей Отчины, государь, не пропущаем! — служащий при последних словах решительно рубанул рукой. — А черни сколько бежит?! Тысячи ужо горожан и сельчан с восточных украин к нам через границу утекло! И кого токмо средь них нету — всякой твари по паре — от булгарцев до коломчан! Я уж их так, без всяких пошлин пущаю, всё равно кроме рванья взять с них нечего.

— Напомни, кто ты у нас есть? — я рассматривал полковничье погоны госслужащего.

— Виноват, государь! — склонился служилый в низком поклоне. — Вяземский боярин Милята, два года уж как поставленный главой Таможенного Управления возглавлять таможню в Числове.

Прислушиваясь к нашему разговору и при этом громко перешёптываясь, к нам осторожно со всех сторон стали стекаться люди, вплотную подходя к ратьерам взявших меня с боярином в плотное кольцо окружения.

— Княже, Владимир Изяславич! — раздался чей — то голос из подошедшей к нам людской толпы. Заметив вопрошающего, я его внимательно осмотрел, судя по одёжке — знатный боярин или купец.

— Кто ты, человек? — при этом подал рукой стражи знак расступиться и пропустить.

Грузный мужик, лет пятидесяти, приблизился ко мне и низко склонился.

— Рязанские мы. Я боярин Захарий Полюдович из Ростиславля Рязанского. Со мной моя супружница, младший сын и две дщери. Старший сын служил в дружине рязанского князя и сгинул в битве с мунгалами у Чёрного леса. Всю Рязанскую землю степняки заполонили, пожгли и пограбили. Спасу от них нету! — толпа беженцев, во все уши прислушивающаяся к нашему диалогу, согласно загудела.

— Соболезную горю вашему. От меня вам что надобно?

— Смилойствуйся над нами сиротинушками, отец родный! На твоей земле от степняков поганых ищем спасения! А нас тут заставляют пошлины платить, обдирают до нитки, словно мы по торговым делам в Смоленскую землю пришли!

Толпа с новой силой зашумела, поддерживая слова рязанца, а главный числовский таможенник весь запунцовел и чуть ли с кулаками не набросился на рязанского беглеца.