Алексей Янов - Крест на Крест

Следом противно заскрипели железяки — пушкари пятого Вяземского полка на конях уже везли трёхфунтовые орудия к сооружаемому инженерным батальоном мосту через ров. Трёхфунтовые пушки, при помощи верёвок, перемещали на противоположную сторону рва по установленному настилу. Каждую такую пушку надрываясь, что есть сил, тянул целый взвод. Орудия уже были заряжены картечью и направлены дулами на врага. Меньше чем через минуту, как только орудия взберутся на гребень завалов, они подадут свой, уже столь знакомый мне голос. Вернее с такой дальней дистанции я услышу лишь эхо, эхо дробящих всё живое раскатов грома.

Но дело не заладилось. От захваченного у пролома штурмовой группой плацдарма непрерывно слышалась арбалетно — ружейная стрельба. Наш плацдарм активно засыпался противником стрелами, а на левом фланге вообще вспыхнул ближний бой.

— Что, не видите, по нашим штурмовикам херачут? — закричал на телохранителя из охраны, так как ни одного вестового, как назло, под рукой не было. — Скачи к Беримиру, пускай срочно ускорит переброску тридцатого Слонимского полка, а то от штурмового батальона ничего не останется! А потом сразу вводит в пролом двенадцатый Витебский. Быстро!!!

— Слушаюсь, государь! — телохранителя, вместе с прихваченным им по ходу конём, как ветром сдуло. Через тридцать секунд он уже был на месте переправы, а ещё через десять секунд что — то на повышенных тонах объяснял медлительному командиру шестой рати, и, наконец, ещё через несколько минут в задымленный пролом, с оглушительным рёвом, очевидно придававшим атакующим дополнительную толику смелости, начали вбегать Слонимские бойцы.

Сначала батальон, затем весь полк благополучно «растворились» за городскими стенами, звуки боя всё дальше отдалялись от места проникновения у взорванной башни, плацдарм планомерно расширялся.

Наконец рядом «нарисовался» взмыленный вестовой.

— Оставшиеся войска от городских ворот не отводить, а то потом лови сбежавших крыс!

— Так точно, государь!

Телохранители из моей охранной сотни в нетерпении гарцевали на своих конях. И когда только успели их оседлать? Я был настолько увлечён переправой войск и всевозможными донесениями вестовых, что не замечал творящегося прямо под носом.

— Что орлы, не терпится на город взглянуть?

Охрана весело зашумела, лошади нервно заржали, что не говори, а животные войну не любят, ну может кроме падальщиков, типа ворон, которые сейчас чёрными тучами кружили над городом, и о чём — то крикливо переговаривались.

На земле, во всевозможных причудливых позах, в которых людей застала смерть, лежали распростёртые тела защитников города, однако попадались редкими вкраплениями тела и наших ратников.

Смеркалось, когда штурмом был взят детинец, а зачистка терема происходила уже впотьмах. Поэтому, не дожидаясь окончательного захвата детинца, я разместился в чьих — то боярских хоромах. Ближе к полуночи под конвойным сопровождением пары моих телохранителей и ратного воеводы Аржанина в мои покои привели полонённого Торопецкого князя Ростислава Давыдовича.

Князь выглядел растрёпанным, его бледное лицо и судорожные движения показывали немалое нервное напряжение.

— Лучинский владетель сдал мне город мирно и сейчас жив и здоров! Ты — то чего в бутылку полез?

Князь недоумевающе на меня посмотрел. Я лишь махнул рукой.

— Аа — а … впрочем, не важно! Ты сам себе выбрал свою судьбу. Как ты знаешь, я казню всех князей, оказывающих мне вооружённое сопротивление. И тебя, князюшко, завтра публично вздёрнут на главной торговой площади на глазах всего города. Выведете его вон! — последние слова я произносил уже под аккомпанемент лютой брани на которую исходил, теперь уже бывший Торопецкий владетель.

Из захваченного Торопца мы перешли на речку Кунь, мимоходом и без боя взяв Дубровку, войско вышло на лёд реки Ловать, тем самым вторгнувшись в Новгородские пределы.

Моя отапливаемая печкой карета установленная на полозьях, в сопровождении сотни конных телохранителей, подкатила к авангардной ратьерской сотни. Нас сразу признали, командир эскадрона доложил, что за сегодняшний день им попался лишь один купеческий санный поезд, который поспешно скрылся. Форсировать продвижения вперёд я не стал. Во — первых, через пару часов придётся останавливаться и разбивать лагерь, во — вторых, штабная карета двигалась в середине колонны, а пробиваться к ней — та ещё морока, ведь придётся съезжать с накатанного пути, что создаст аварийно опасную ситуацию. Лишней нервотрёпки, на ночь глядя, переживать совсем не хотелось. Поэтому, пристроившись поудобнее в карете, я, с лёгким сердцем, задремал.