Флойд Гиббонс - Красный Наполеон

Эта философия дала первые результаты на двенадцатом году жизни Карахана. Как-то он пас вместе с Сабутаем табун в Уфимской губернии. Незадолго до наступления сумерек они заметили какое-то движение в лощине – вспугнутые лошади бросились в различные направления.

Карахан и Сабутай знали, что это означает. Это были конокрады. Обменявшись немногими словами, старик и мальчуган вскочили в седло и бросились в погоню.

На рассвете мальчугану удалось настичь часть табуна, угнанную конокрадом. Карахан соскочил на землю, приложил ружье к плечу и разрядил его. Пораженная лошадь дрогнула под конокрадом и упала придавив всадника.

Карахан осторожно приблизился к упавшему. Лицо конокрада было искажено от боли – при падении он сломал ногу. Он был безоружен, ружье его осталось притороченным к седлу. Конокрад перевел взгляд на мальчугана, мальчуган смотрел на конокрада. Они не обменялись ни словом. Да это было и ни к чему.

На расстоянии десяти шагов от лежавшего на земле татарина Карахан остановился и разрядил ружье. Он всадил конокраду пулю меж глаз. Затем мальчуган отправился в обратный путь собирать свой табун.

Так Карахан впервые в своей жизни пролил кровь. Он убил человека, и это событие не произвело на него никакого впечатления. Он поступил так, как ему велел его закон, и он был рад тому, что смог осуществить его.

Впоследствии, когда по мановению его руки сотни тысяч людей шли на верную смерть, он оставался все тем же бесчувственным и спокойным человеком. Для него победа сильного и гибель слабого были законом природы.

До четырнадцати лет Карахан проводил зиму у своей матери. Семья его обеднела и испытывала нужду. Матери Карахана было нелегко воспитать троих сыновей и двух дочерей.

В Казани отставной офицер и сослуживец есаула Карахана обучал детей военных грамоте, – он согласился позаботиться и об образовании сына своего сослуживца.

О пребывании Карахана в этой домашней школе мы узнаем из книги „Школьные годы Карахана“, написанной полковником Субиловым (так звали отставного офицера) незадолго до своей смерти.

Наиболее сильное впечатление, – пишет он в своей книге, – произвели на меня его огромная жажда знания, прилежание и молчаливость. Он презирал детские игры своих сверстников. Для него жизнь в степи со стариком Сабутаем была гораздо более значительной и замечательной игрой, чем все игры его сверстников.

Особенно поражал интерес Карахана к точным наукам. Он обладал изумительной памятью. Математика давалась ему без труда, – он мысленно производил сложные вычисления и никогда в них не ошибался. География привлекала его в неменьшей степени, чем современную детвору кино.

Карты оживали под его рукой. Он измерял на них расстояния, определяя их числом переходов и перегонов. Заслуживает внимания и его отношение к истории, которая не являлась для него только перечнем хронологических фактов и пышных церемоний и празднеств. Он всегда старался вникнуть в существовавшую между отдельными событиями причинную связь и установить их происхождение.

Он внимательно изучал жизнеописания великих людей, но никогда они не вызывали в нем удивления. Он не преклонялся перед ними и гораздо более преуспевал в критике их ошибок, чем в оценке их подвигов.

Прочтя Плутарха, он как-то сказал мне:

Мне кажется, каждый совершает ошибки, и я знаю, какие ошибки совершил каждый из них. Чем больше человек, тем меньше его ошибки. Маленькие ошибки больших людей идут на пользу маленьким людям.

У Карахана не было друзей среди школьных товарищей. Он всегда сознавал, что одет беднее, чем они, и лишен карманных денег. Каждый медяк имел для него большое значение. Никогда он также не забывал о том, что кожа товарищей светлее его кожи, и это вызывало ненависть к ним. Но в то же время он был уверен в своем превосходстве.

Как-то один из сотоварищей, сын генерала Королева, бывший на три года старше его, сказал ему:

Желтая образина с гор, от тебя скверно пахнет и у тебя в твоей овчине водятся блохи.

Карахан неожиданно схватил левую руку генеральского сынка и стиснул ее. Не проронив ни слова, он сжал ее и стал медленно выкручивать, пока мальчик не застонал от боли. Карахан заставил его встать на колени.

Тщетно Королев призывал своих сверстников на помощь – остальные мальчики, заметив загоревшиеся в раскосых глазах Карахана бешеные огоньки, поостереглись принять участие в происходящем.

Теперь ты будешь знать, как бодаются горные козлы, – сказал Карахан. – Теперь тебе запах моей овчины приятнее? Перестань! Мне больно! Я пошутил!… Пожалуйста, перестань, ты сломаешь мне руку… помогите мне, – хныкал мальчуган.