Алексей Янов - Княжич [litres]

А набережная тем временем почернела от любопытного народа, валящего сюда толпами. На скоморохов, до нашего здесь появления пользующихся всеобщим вниманием, больше никто не смотрел. Люди, показывая на нашу галеру пальцами, весело скалились, активно обсуждая перипетии бесплатного водного представления, что мы им случайно устроили!

На берегу среди встречающих оказалось неожиданно много смоленских бояр. Вот что с людьми любопытство делает! Компаньонов пришлось уважить, пригласить их зайти на борт судна. На трапе развернули ковер, по которому бояре-купцы и начали всходить один за другим. А я встречал гостей, лично здороваясь с каждым вошедшим.

Одежды у многих из них были выкрашены в сине-голубые цвета «берлинской лазури». Я тоже, закупая у иностранцев некрашеную материю, предпочитал ее окрашивать в краски собственного производства.

Вскоре все разместились на палубе под навесом за длинным пустым столом. При качке пировать было бы проблематично, да и я не рассчитывал на подобное. Анфим отдал команду, пехотинцы, переквалифицировавшиеся в гребцов, стали работать веслами под такт барабана, вспенивая мутные воды Днепра. Бояре попросили их подбросить до Смоленска и теперь с любопытством прислушивались к барабанному бою в трюмах и воровато осматривались по сторонам. Над головами проносились чайки, пронзительно крича.

Такт ударов барабана учащался, корабль ускорялся. Галера шла против течения весьма ходко, ветер, хлопая, надувал паруса, волнение усиливалось, палуба под ногами то поднималась, то опадала, словно проваливалась в преисподнюю, отчего некоторых бояр со слабым вестибулярным аппаратом начало мутить. При подходе к Смоленску палубу порядком заблевали. Признаться, я и сам чувствовал себя не ахти. То ли мой новый организм оказался подвержен морской болезни, то ли, что скорее всего, просто насмотрелся на некоторых страждущих от качки бояр.

Вельможные страдальцы неоднократно просили Анфима сбавить скорость, но тот все просьбы игнорировал, заявляя, что на «спытания галеры» их никто не звал, а потому пускай тихо сидят и ему не мешают. Я на жалобы бояр лишь разводил руками, отвечая, что на борту судна старший Анфим, а кормчему видней, что и как. А про себя надеялся, рассчитывая на то, что это путешествие на галере надолго отобьет охоту к подобным речным прогулкам у смоленского нобилитета, вдоволь исстрадавшегося и насмотревшегося на собственных коллег, выполаскивающих содержимое своих желудков и облегчающихся прямо в ведра у всех на виду по причине занятости гальюна очередным горемыкой.

Анфим так грубо отсылал бояр, выполняя мой прямой приказ – разогнать по максимуму галеру, несмотря ни на что. Просить Анфима держать максимальную скорость никакого труда не составляло, это было все равно что уговаривать пикирующего орла не подтормаживать во время атаки. Глаза кормчего его выдавали – они светились маниакальным блеском человека, дорвавшегося до любимой игрушки. А я небезосновательно рассчитывал на то, что в следующий раз будет поменьше желающих напрашиваться ко мне в сопровождающие.

С вменяемыми боярами и купцами весь путь велись разговоры на «повышенных тонах», по причине беспрестанного плеска о воду гребных весел. К моей радости, ни у кого из них не возникло желания прикупить себе пару-тройку галер. Хоть боевые парусно-гребные суда их сильно и заинтересовали, но вовсе не в утилитарных целях. С практической купеческой точки зрения, их мысли куда больше занимали транспортные дощаники. Секретить все и вся я не видел никакого смысла. Поэтому пообещал всем желающим предоставить проектную документацию на транспортные дощаники, а также продать всем своим партнерам лесопильное оборудование вместе с воздушными двигателями. Я был кровно заинтересован в дальнейшем промышленном развитии города не меньше самих бояр.

У чуриловского причала собрались толпы народа. На сей раз «припарковались» тоже не сразу, но гораздо быстрее, чем в Гнёздове. Те бояре, что оказались подвержены морской болезни, по откидным мосткам первыми торопливо, пошатываясь, покидали галеру, их потные побелевшие лица сильно выделялись на фоне черного корабля.

В свирский терем к князю я не поехал. Изяслав Мстиславич еще в Каспле неоднократно мог видеть новые галеры, а первую спущенную даже успел лично испытать. И князь, и судовая рать остались весьма довольны новым кораблем. А Анфим со своими помощниками так и вовсе прописались в Каспле, днюя и ночуя на галерах.