Марина Кижина - Низвергатели легенд

– Угу, – Гунтер меланхолично рассматривал угольки костра, и спросил почему-то: – У вас проказу научились лечить?

– Нет, в том-то все и дело, – помотал головой Сергей. – Я в медицине не очень секу, однако знаю, что сульфоновые препараты проказу только сдерживают, но не излечивают. Так что эта милая болячка и в двадцать первом веке вовсю существует. Здесь лепрозных бактерий не в пример больше. Добавим остальные прелести: чума, оспа – у нас с тобой, слава Богу, от оспы прививки? – любые виды дизентерии от грязной воды. Дифтерия, сибирская язва, сап. На югах – малярия, хотя мы, в отличие от многих средневековцев, знаем про кору хинного дерева. Одно хорошо – сифилис из Америки пока не завезли. Представь теперь, что ты попил пивка из кружки, только что использованной прокаженным! И это только один параметр угрозы выживанию. Дальше рассказывать?

– Вот дерьмо! – чуть раздраженно бросил Гунтер. – Я как-то об этом не задумывался. Ел, пил, жил. Как видишь, живой пока. И здоровый, если насморка не считать. Без сомнения, опасностей множество. Дело в другом. Мы о них знаем. Кто предупрежден – тот вооружен. И у нас гигантское преимущество перед жителями этого века.

– Ну тебя на хер! – возмутился Казаков. – Какое? Фантастики обчитался? Лекарств нет, современного оружия – кот наплакал. У тебя, любопытно, сколько патронов осталось? Во-во. Я потом интересу ради списочек составлю. У меня в вертолете есть обязательная аптечка, но, как думаешь, надолго ее хватит? Положим, мы знаем больше, чем все тутошние. Но знания наши, окромя уважаемого во все исторические эпохи зубодробительного искусства, абсолютно непригодны.

– И что ты предлагаешь? – насупился Гунтер. – Окопаться и сидеть? Пить только кипяченую воду и протирать каждую трактирную кружку спиртом, благо теперь его в достатке? Забуриться в какой-нибудь дальний замок на севере Германии и устроить научно-исследовательскую базу, привлекая лучших алхимиков и ученых этого века заради изобретения новых лекарств? Воплощать наши технические достижения? Полагаю, несчастный двенадцатый век отлично перебедует и без наших выдумок. Тогда, может, лучше продать душу козлоногому, а в обмен попросить, чтобы домой отправил?

– Mudak! – эмоционально резюмировал Казаков на языке родных осин. – Все, концы обрублены! Нет дороги назад, я в точности чувствую… Знаешь, я не любитель высоких материй и философических выкладок. Ничего экстраординарного не надо предпринимать! Я не собираюсь становиться прогрессором и вооружать этого педика Ричарда Львиное Сердце водородной бомбой! К тому же, ее сделать невероятно сложно, да я и не умею. Ты правильно сказал, хуже другое: мы с тобой можем за милую душу усовершенствовать арбалет, начать отливать пушки и, опередив на несколько веков Бертольда Шварца, состряпать порох! Да еще не какой-нибудь, а самый лучший. Ответь только – оно нам нужно?

– А черт его знает… – сказал Гунтер и понял, что изрек двусмысленность.

– Герр Райхерт, шер ами, а не проще ли понять, что дело – если, как ты полагаешь, мы к таковому предназначены – само нас найдет? А сейчас, как говорили у нас в подобных случаях, раздвинь пошире ноги, расслабься и получай удовольствие, ибо другая альтернатива отсутствует. Гм… Свежий воздух, натуральная пища, никаких тебе стрессов или начальства. Знаешь, терзания и самокопания никогда ни к чему хорошему не приводили. Просто живи – и все! Ты, истинный ариец, жалобу на тяжелую жизнь в европейскую комиссию по правам сверхчеловека все равно подать не сможешь. По причине банального отсутствия любых комиссий. Не дергайся. Просто не дергайся. А то и я дергаться начну.

Гунтер помедлил и решил сменить тему разговора.

– А что такое «компьютерный техник»?

– Это человек, который знает, что находится внутри у машины, наделенной определенной степенью интеллекта, и умеет с таковой машиной работать, – отбарабанил Казаков и как-то очень хитро взглянул на германца. – Хотя в нашем КБ под словом «техник» крылась до изумления широкая семантика. Поверь, я умею обращаться не только с машинами. Ну чего ты сидишь смурной как туча, эсэсовец?

– Я не эсэсовец, – вздохнул Гунтер. – Хотя после школы Гитлерюгенда мне предлагали вступить в СС. Как, ты верно заметил, стопроцентному арийцу. Отказался. Не люблю идеологию.

– И в тот же самый момент выглядишь как проснувшиеся с дикого бодунища Эммануил Кант, Фридрих Ницше и Артур Шопенгауэр в одном флаконе, – добродушно заключил Казаков. – Правильно я где-то слышал: немцы изобрели пьянство, фашизм и страдания молодого Вертера. Не страдай. Все пучком. Мир на месте. Смотри, какие ясные звездячки наверху горят! А в Крестовый Поход, уж извини, вы меня арканом не затащите. Не хочу сдохнуть от дизентерии. Мерзко.