Даниил Калинин - Игра не для всех. 1941 [litres]

Мразь!!!

Ярость приводит меня в чувство. Схватив выроненный клинок, я встаю и с дикой ненавистью всаживаю его в спину врага в районе почек – а потом еще и еще, ощущая в душе лишь мрачное, звериное ликование. Вскрикнувший немец заваливается на спину, едва не придавив меня в падении – но оттолкнув тело противника в сторону, я тут же бросаюсь к лежащей без чувств жене.

– Оля, Оля!

Отчаянно хлопаю по щекам девушки, из разбитого носа и губ которой обильно сочится кровь. Но глаза казачка открывает быстро, и взгляд у нее осознанный, что заставляет меня радостно воскликнуть:

– Слава богу!

Порывисто обняв девушку, я облегченно выдыхаю, но именно в этот же миг осознаю, что рев мотора «Хорьха» слышится уже совсем близко…

А потом в очередной раз раздается лающая автоматическая очередь пушки броневика – и секунду спустя довольно гулкий взрыв. Выстрелы замолкают, и, обрадованный, я бросаюсь к углу дома в надежде увидеть горящий бронеавтомобиль!

Но вижу въезжающий на подворье лесничего «Хорьх», переехавший изуродованное тело Перминова.

Эх, командир…

Быстрее прячусь за угол сруба; сердце бешено колотится. Уже не убежать – заметят, покрошат в спину, как только побежим к лесу… Шатаясь, ко мне подходит Оля с каким-то отчаянно горящим взглядом, в котором читаются одновременно и отчаяние, и решимость. Она услышала звук мотора броневика уже после взрыва противотанковой связки – и все поняла.

– Я тебя люблю.

Жена порывисто меня обняла – а я крепко-крепко сжал ее в своих объятьях, не в силах выдавить из клокочущего горла хоть что-то, кроме сдавленного сипа…

Помощник, пожалуйста, помоги! Сохрани игру или дай выйти! Я не хочу умирать, я не хочу видеть ее смерть…

Ваш запрос не может быть удовлетворен.

Эх, жестянка…

С трудом сдерживаюсь, чтобы не заплакать, хотя перед глазами все начинает плыть, но усилием воли давлю этот порыв. Вместо этого севшим горлом произношу, собрав в кулак все душевные силы:

– И я тебя люблю, Оля, очень сильно люблю…

Н-да… Если бы у меня была хоть одна граната, то я бы попробовал уйти достойно, на рывке, постаравшись в последний миг принять бой, пусть и с мизерными шансами на успех…

Граната…

Граната!

Твою ж дивизию, что я за мудак! Ведь у меня есть еще одно «яйцо»! Я его специально переложил в карман галифе после того, как вторым из пары Ольки заминировал «цундапп»! И оно все время было со мной, я просто привык к его тяжести, привык ощущать на бедре!

– Оля!

Девушка поднимает на меня красные от слез глаза:

– Да?!

Голос у казачки слабый – кажется, она уже смирилась с концом, как и я пару мгновений назад.

– Оль, а что за молитву ты читала, когда мы на мотоцикле немцев объезжали? Которые еще отдыхали у дороги.

Девушка облизнула распухшие губы, после чего сбивчиво ответила:

– Псалом девяностый, «Живый в помощи»!

Быстро поцеловав казачку, я тут же встал и ободряюще ей улыбнулся, доставая гранату из кармана:

– Помолись за меня! И беги…

Любимая испуганно, как-то неуверенно кивает, а я, возможно, в последний раз полюбовавшись ее красотой, ободряюще улыбнулся Самсоновой, после чего развернулся к подворью, сделав первый шаг. Колпачок гранаты скручиваю на ходу…

Помощник, начинай читать псалом девяностый, «Живый в помощи».

Одну секунду…

Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…

Выныриваю из-за угла – и практически нос к носу сталкиваюсь с развернутым в мою сторону броневиком, уже движущимся к углу дома.

…Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна…

Рву шнурок и размахиваюсь для броска с бешено колотящимся сердцем. В это же время отчаянно закричавший фриц, торчащий в открытой башне, вручную наводит на меня орудие, спаренное с пулеметом…

…Падет от страны твоея тысяща, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится…

Бросаю трофейное «яйцо» – и, возможно, впервые в жизни попадаю столь точно: граната залетает внутрь открытой башни, скрывшись внутри бронеавтомобиля!

Но на раструбе автоматической пушки уже вспыхивают языки пламени.

В последний миг закрыв глаза, я жду, когда мою плоть начнут рвать бронебойные болванки, напоследок услышав от помощника:

…Яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою…

Тьма.

Нет ожидаемой боли – но тело я чувствую все же как-то иначе. С чего бы?