Анатолий Дроздов - Экстрасенс разбушевался [СИ]

– Стой там! – рыкнул на него Ельцин, встал и прошелся по комнате. Затем вдруг присел, встал и попытался достать кончиками пальцев носки ботинок. Не получилось, но упражнение проделал энергично. Затем помахал руками.

– Не болит, – сообщил радостно. – Будто лет десять сбросил. Ну, целитель, ну, молодец! Чем тебя Менем наградил?

– Орденом Освободителя Сан-Мартина.

– Будет тебе орден! Как только с путчем разберемся, – пообещал Ельцин. – А сейчас садись! – он указал на стол. – Алексей, налей нам по сто граммов.

– Может не надо? – засомневался Кержаков.

– Поддерживаю! – подскочил врач. – У вас сердечный приступ был.

– Что скажешь? – посмотрел на меня Ельцин.

– По сто граммов можно, – кивнул я. – Но не больше.

– Вот! – указал на меня Ельцин. – Слушайте целителя. Он лучше знает. Наливай, Алексей!

Через минуту перед нами встали хрустальные рюмки с прозрачной влагой. Врач не стал смотреть на это безобразие, попрощался и ушел.

– На здоровье! – сказал я, подняв свою рюмку.

– Будем! – согласился Ельцин, и мы чокнулись.

Водка мягкой горечью пролилась в горло. Я поставил пустую рюмку на стол и сосредоточился на ауре президента. Засек появления свечения над знакомой областью мозга, и погасил его. Есть!

– Не зашла, – огорченно сказал Ельцин и указал Кержакову на рюмку. – Напусти еще.

Тот молча подчинился. Президент выпил и пожевал губами.

– Будто воду пью. Не берет. Странно.

– Стресс! – поспешил я. – Путч, приступ этот… Слышал от фронтовиков, что после боя спирт пили, как воду. Нервы…

– Ладно, – согласился Ельцин и отодвинул рюмку. – Слушай меня. Алексей передал твой совет. Толково придумано! Мы отправили Руцкого за Горбачевым. Во Внуково он захватил самолет Янаева и полетел в Крым, – Ельцин ухмыльнулся. – Сел в Баальбеке, там Форос рядом. Час назад звонил с дачи Горбачева. Ты был прав: никто его под охраной не держал. И связь с Москвой у него была. Мог бы позвонить, хотя б обстановкой поинтересоваться. Сука! – он грохнул кулаком по столу. – Руцкой привезет его в Москву ночью. И вот что делать с этим говнюком? А?

Спрашивали явно не меня, но я не удержался.

– После путча Горбачев – никто, – сообщил поспешно. – Про таких на Западе говорят: «Хромая утка». Формально президент, но, по сути, никому не интересен. Берите власть в свои руки.

– Я президент России, а не СССР, – вздохнул Ельцин.

– Так создайте собственный союз! Как в 1922 году. Тогда Россия объединилась с Белоруссией, Украиной и Закавказьем. Предложите республикам СССР заключить новый. На других принципах, конечно. Не хотят, чтобы ими управляли из Москвы? Пускай рулят сами! Но у всех общее экономическое пространство, валюта, внешняя политика и оборона. Если кто откажется, пусть вернет России то, что от нее получил. Например, Крым и Донбасс. Это российские земли, почему они должны отойти Украине?

– Не отдадут, – покрутил он головой. – Война будет.

– А у них есть армия? Та, что будет воевать с Россией? Не решатся они. Да и зачем? Президент свой? Свой. На мове говорит? Вроде. Ну, и радуйтесь! Оставляйте себе свое сало, а за нефть и газ платите, как положено. Экономика – она прочищает мозги. Ни одна из советских республик не сможет развиваться без России. Кто не поверит, пусть попробует.

– Подумаем, – кивнул он. – Отдыхай, Михаил Иванович. Утро вечера мудренее.

Я попрощался и пошел к себе в приемную. Там скинул кроссовки и улегся на диван, примостив голову на боковом валике. Неудобно, но жаловаться грех. Многие защитники спят, сидя на стульях и кушетках – видел, когда шел сюда. Мне еще повезло. Проанализировал итоги дня. Главное удалось – к Ельцину я прорвался. Ожидал, но не надеялся. Ну, а там сделал, что хотел. Не знаю, какой выйдет из Ельцина президент, но пить он прекратит. Может, больше будет уделять внимания стране – и не только России. В Вискулях они с подельниками пропили СССР, создав никому не нужное СНГ. А ведь можно замутить нормальный союз. Мысль ему я подбросил, но прислушается ли? Кто я для него? Какой-то экстрасенс. Починил сердечко, вот и ладно.

«Завтра полечу в Минск, – я зевнул. – Соберу своих, посидим, поговорим, определимся с будущим. Приключения в Москве завершены».

Дальнейшее показало, что я сильно ошибался.

Жизнь на пенсии погрузила Родина в депрессию. Еще вчера он был генерал, большой человек, перед которым трепетали подчиненные, имелась власть и положение в обществе. Но грянула отставка, и большой человек превратился в ничтожество – в никому ненужного пенсионера. Которому не звонят, и чье мнение и жизнь никому не интересны. Так случается часто, но Родин этого не знал, вернее, не хотел знать. Смириться с происшедшим он не смог и не желал. Супруга, видя состояние мужа, предложила поговорить с кооператорами – они брали на работу бывших офицеров КГБ и платили им большие деньги. Не за просто так – в расчете на их связи в органах. Но сама мысль, что он станет подчиняться буржуйчику, приводила Родина в бешенство. Супругу он послал. Огорчений добавлял сын. Ему ампутировали ступни, и теперь Валентин ждал, пока культи заживут, чтобы встать на протезы. Невестка от сына ушла, забрав дочку, внучку генерала. На прощание заявила, что видала мужа и его родню в гробу и белых тапках. В семье сына и ранее были нелады: его Люда, дочь министра, оказалась особой своенравной, но пока тесть был при власти, конфликты удавалось погасить. Но какой толк от пенсионера? Да еще муж стал инвалидом. Ухаживать за калекой? Ищите дуру! Обиднее всего было то, что Родин сам подбирал невесту сыну: тогда этот союз казался перспективным. Кто же знал, что он держится, пока существует расчет?