Анатолий Дроздов - Экстрасенс разбушевался [СИ]

С чеков начались неприятности. Пациентов я не считал, полагая, что обманывать меня не станут. Это немцы, а они честные. Угу… Получив третий чек, обратил внимание на некруглую сумму. Она оканчивалась цифрой «5». При тарифе в 1250 марок за пациента такого не могло быть. С меня, что, высчитали налог?

– Нет, герр Мурашко, – объяснил бухгалтер, к которому я пришел за разъяснениями. – Налог с вас возьмут позже. Что до суммы, то она начислена в строгом соответствии с представленной ведомостью. Вот она.

Он достал из папки и положил передо мной несколько листков. Я их полистал. В отношении пациентов с ДЦП все нормально – 1250 марок после каждой фамилии. С незрячими иначе: сумму дополнял какой-то коэффициент, который здорово снижал выплату – иногда вдвое.

– Вы могли бы дать мне копию этого документа? – попросил бухгалтера.

– Без проблем, – сказал тот и отксерил мне листки.

С ними я отправился к Шредеру.

– Все согласно контракту, – заявил управляющий. – После исцеления незрячего наш специалист проверяет его зрение. Восстановилось на сто процентов – платим 1250 марок. Если семьдесят или шестьдесят, соответственно снижаем сумму. Принимаем в расчет и тот процент, которым пациент обладал до вашего воздействия. Обычно это два, три, четыре процента. Иногда пять или десять. Их, соответственно, отнимаем. Все честно.

– То есть, вернуть зрение ребенку, который прежде не видел ничего, полноценным исцелением не считается?

– Так, – важно кивнул он.

И вот тут меня забрало. Да плевать на марки – их у меня много. Но вот нагло жульничать, да еще заявлять о честности – перебор. Как говорил классик: «Формально правильно, а по сути издевательство»? [27] Цитата принадлежит В.И. Ленину.

– Довожу до вашего сведения, герр Шредер, что я прекращаю контракт с клиникой. Поищу работу в другой стране. Заявление пришлю по почте. Ауфвидерзейн!

Я встал.

– Не имеете права! – вскочил он.

– Очень даже имею, – хмыкнул я. – Читайте контракт.

По большому счету уходить не собирался – только припугнуть немца. А то раскатал губу. Я ему не остербайтер. Пусть поищет другого, может быть, найдет. Целителей в Германии много – по пять пфеннигов пучок.

Шредера я недооценил. В тот же вечер в дверь наших апартаментов позвонили. Я открыл дверь – в коридоре стоял Бах.

– Герр Мурашко? – спросил гаупткомиссар, хотя без того видел, кто перед ним. – Я к вам по служебному вопросу. Разрешите войти?

Я посторонился. Полицейский шагнул за порог, но дальше не пошел.

– Предъявите ваши паспорта, – предложил неожиданно.

Я принес советские. Он, не глядя, сунул их в карман.

– Как это понимать, герр гаупткомиссар? – удивился я.

– Превентивная мера, – пожал он плечами. – Не хочу, чтобы натворили глупостей. Мне звонил герр Шредер и просил кое-что разъяснить. Вы связали себя контрактом с уважаемым учреждением Германии, герр Мурашко. Потому вам выдали вид на жительство – быстро и вне очереди. Если откажетесь работать – вид могут отозвать. В этом случае вас ждет принудительная высылка в СССР. Там, вроде, с нетерпением ждут, – ухмыльнулся он.

– Это подлость! – не сдержался я.

– Придержите эмоции, герр Мурашко, – не смутился Бах. – Все справедливо. Вы нужны Германии, потому и здесь. Не желаете быть ей полезным – ауфвидерзейн. Разбирайтесь со своим КГБ. Честно говоря, не понимаю вас. Есть прекрасная работа, зарабатываете, как звезда Бундеслиги, чего более желать?

– Понял, герр гаупткомиссар, – ледяным тоном отчеканил я.

Бах помялся, видимо, желая еще что-то сказать, но передумал. Сухо попрощался и ушел.

– Что будем делать, Миша? – спросила Вика, когда я рассказал ей о разговоре с полицейским.

– Убираться отсюда.

– И куда?

– В Аргентину.

– Почему туда?

– Потому что далеко. В европейскую страну переезжать нельзя – немцы нас достанут. У них, мать его, Европейский Союз с договорами о правовой помощи. Выдадут как миленьких. Посадят под замок, и буду я пахать на них до скончания века. Не для того бежали из Советского Союза. А Аргентина приличная страна, одна из наиболее успешных в Латинской Америке.

– Мы никого там не знаем, – опечалилась супруга. – По-испански ты не говоришь.

– Выучу, – отмахнулся я. – Не такой он сложный. Денег у нас много. Отсидимся несколько месяцев и вернемся в СССР.

– Мне придется там рожать?

– В Аргентине хорошая медицина, – успокоил я. – Приличного акушера найдем. Ну, а нет, слетаем в США, там хороших клиник хватает.