Герман Романов - Царская свара (2)

— Ушел к Иоанну Антоновичу весь четвертый эскадрон Конной гвардии, и половина одной роты пятого. Остальные остались верны присяге Екатерине Алексеевне данной — многие недовольны гибелью своих товарищей в Шлиссельбурге. Рубка даже между ними случилась, на командире полка князе Голицыне шляпу раскромсали. Шибко на них Петр Яковлевич озлобился — сгоряча приказал седлать коней и долго преследовал изменников. Почти догнал, но те влились под защиту измайловцев — так что пришлось разворачивать лошадей обратно.

Орлов с Чернышевым переглянулись, хмурые лица прояснились — с княжескими родами Голицыных и Долгоруких Иоанну Антоновичу будет не совладать — уж больно те ненавидят его бабку царицу Анну Иоанновну, за те казни и ссылки, что та обрушила на эти две знатнейшие фамилии. Так что на Конную гвардию можно положиться — она в надежных руках. А те, кто пожелал изменить, уже ушли к Ивашке.

— Федор Иванович, твой полк ведь выступил уже под командой генерал-аншефа Панина, — граф Чернышев внимательно посмотрел на Вадковского. Тот взгляд понял правильно — и чуть скривился в гримасе. Еще бы — в его чине вполне можно самостоятельно командовать авангардом.

— С утра-пораньше поднялись, даже обозные чины не подвели. Дружно выступили — с нами идут лейб-кирасиры цесаревича Павла Петровича. Думаю, не подведут в бою.

— Передайте мое пожелание Петру Ивановичу. Ему нужно находиться вместе с главными силами. А вы принимайте командование авангардом. И поскорее идите на Шлиссельбург — там генерал-прокурор князь Вяземский порядком заморочил голову Иоанну Антоновичу, и вряд ли мятежники ожидают скорого появления наших войск…

Шлиссельбург

Иоанн Антонович

ближе к полудню 6 июля 1764 года

«Вот тебе и царь — хочу мороженое, хочу пирожное, как сказал недотепа школьник в советском мультфильме. А каши из солдатского котла не желаешь, ваше императорское величество?! Да уж — есть с чем сравнить. На заставе кормили плотно, но тут убоины и сала явно не жалеют — мяса больше чем гречки, ложка не поворачивается».

Мысли текли размеренно, и так же поступательно поглощалась и каша. Ложка медленно сгребала ее в глубокой жестяной миске, а он машинально отмечал, что в каземате кормили с внушительных, но плоских тарелок. Так что, если прикинуть объемы порции, то выходило примерно одинаково. А вот качеством лучше — тут поварам стараться нужно, чтобы эту самую тарелку с кашей им на голову не надели.

Господа офицеры, сидевшие рядом с ним за накрытым столом, поглощали завтрак размеренно, но быстро — крепость готовилась к осаде, а потому время было на вес золота. Каша, караваи ржаного хлеба, соль и горячий чай с медом — вот и весь завтрак, никаких тебе кушаний типа буженины с хреном, окорока с чесночком или паровой стерляди. И все правильно — в каземате на довольствие тратилось копеек сорок в день, а полтину с гривной клали в свой карман надзиратели. А тут семь копеек в день на офицера и по две на солдат — какие уж тут разносолы с лукулловыми пирами.

Походное довольствие плюс осадное положение! Великолепная композиция для прежде серых будней!

Дома офицеры только ночью побывали, на пару часов тревожного сна забывались. И то вряд ли — слишком бурно пошло время после его освобождения из «секретного каземата».

Комендант подполковник Иван Бередников с лица спал изрядно, в глазах красные жилки проявились, лицо осунулось. Но бодр и энергичен, в любое время в крепости виден, возможно, за прошедшие сутки с двумя ночами еще и не спал даже вполглаза.

«А ведь с момента моего освобождения прошло всего сорок часов — а как много событий в это время уложилось. Пьянящий воздух свободы без зловонного запаха, что стал привычным. Потом баня, от которой нахлынула слабость от чистоты собственного тела, нежность Машиных ручек — и перестала чесаться голова от вшей.

Поздно вечером на мою сторону перешел полковник Александр Васильевич Римский-Корсаков, со всем своим Смоленским пехотным полком. Затем ночной штурм в тумане предприняли братья Орловы с конногвардейцами и измайловцами — несколько десятков остались лежать под стенами мертвыми вместе с самим Григорием Орловым, любовником Екатерины. Большинство гвардейцев переметнулось на мою сторону вместе с двумя галерами со всеми их морскими командами. Удачное начало для первых двенадцати часов обретенной свободы!

С Машей полный облом вышел — молодой организм возбудился сверх меры и оконфузился. Зато нюхнул пороха в сражении, так, самую малость. С безопасного места посмотрел на нелепую попытку штурма. Затем посетил шлиссельбургский форштадт — встреча была по высшему разряду, закружил головы офицерским женам и еще относительно моложавой супруги бригадира Римского-Корсакова. Судя по ее взглядам, баба очень честолюбивая и карьерному росту мужа отдает приоритет — была полковницей, стала бригадиршей, один шаг до генеральши.