Олег Северюхин - Ваше благородие [litres]

Политические силы всех направлений собрались в Государственной Думе и вели там ожесточенную борьбу друг с другом, отстаивая свои программные задачи. Зачем идти на улицу с лозунгами, когда избранные представители поднимают проблемы на самом высоком уровне.

Дума не горела воинственными мотивами и требовала от правительства принятия мер по укреплению обороны России.

Прогрессисты привлекли к себе Польское коло 10 10 Koło Polskie ( польск .) – «польский кружок». обещанием поставить вопрос о суверенитете Польши в случае ее объединения в единое Польское царство.

Сразу после выборов Терентьев привел ко мне молодого человека, о котором он сообщил мне за неделю до этого. Я уже навел кое-какие справки и сейчас хотел убедиться в том, насколько описание соответствует реальной личности.

Адам Яковлевич Семашко. Родился 7 сентября 1889 года в Риге в многодетной семье чиновника. Отец – Яков Яковлевич Семашко, дворянин Виленской губернии, поляк. Мать – Анна Александровна, урожденная Лисин-ская, полька. Гимназистом в Либаве в 1907 году вступил в РСДРП, вел пропагандистскую работу среди гимназистов и студентов. Арестовывался по подозрению в связи с социалистами.

В 1909 году поступил на юридический факультет Петербургского университета.

Я прибыл сюда в 1907 году и в 1909 году занимался своим высшим образованием. Он родился 7 сентября, а я родился 6 сентября, но старше его на семь лет. И Семашко знаменитая фамилия во времена Советского Союза. Я припомнил основные моменты его биографии, которые вряд ли буду использовать в разговоре с молодым революционером.

Адам Семашко был амбициозным молодым человеком двадцати четырех лет от роду. Он шел в министерство внутренних дел к жандармам и сатрапам, но встретил пехотного подполковника с орденом Станислава на шее. Никакого конвоя, никаких привинченных к полу табуреток, протоколов и понятых из числа секретных осведомителей. Чай с бутербродами, принесенный свежеиспеченным подпрапорщиком Терентьевым.

«Мягко стелет, – думал Семашко, оглядывая мой кабинет, – а потом будет кричать и угрожать каторгой».

– Адам Яковлевич, – предложил я, – давайте представим, что вы президент свободной России, образовавшейся после пролетарской революции, которая уничтожила всех эксплуататоров как класс, и все страждущие люди переселились из подвалов в просторные дворцы и меблированные квартиры. И вдруг оказалось, что кто-то недоволен вашей властью и ведет агитацию и пропаганду, призывая людей с оружием в руках сбросить эту власть и установить новый режим. Что бы вы стали делать в такой ситуации?

– Господин подполковник, – снисходительно сказал студент Семашко, – какой же находящийся в здравом уме человек будет выступать против народной власти. Это либо сумасшедший, либо враг. А как поступают с врагами? Правильно, их уничтожают. Но он может и сдаться на милость победителя. Vae victis, как говорили древние греки, горе побежденным.

– Сколько же человек вы собираетесь уничтожить, господин Семашко?

– Сколько нужно, столько и уничтожим, – сказал недоучившийся студент. – Как в нашем гимне? Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног. Вы же не пойдете в грязных сапогах в чистую квартиру. Сначала стряхнете грязь, а потом уже входите в дом. Все естественно.

– А вы не думаете, что ваше дворянское происхождение может перевести вас в разряд врагов и эксплуататоров, который нужно отряхнуть с ваших ног?

– Дворянин дворянину рознь, – сказал Семашко. – Вот возьмите нашего лидера Ульянова Владимира Ильича. Его брат планировал убить императора российского, а сам Ульянов организовал всех сторонников на месть за своего брата, и он не остановится ни перед чем. И мы вместе с ним.

– Скоро начнется война, которая станет мировой, – спросил я, – будут ли социал-демократы защищать свою родину – Россию?

– Война – это самое удобное событие для революции. Все социал-демократы пойдут на войну, чтобы научиться военному делу настоящим образом, затем повернуть штыки против своих угнетателей и превратить войну мировую в войну революционную, войну гражданскую. И социал-демократы не имеют какой-то определенной родины – они интернационалисты и мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем.

– Сколько же крови вы прольете? – спросил я.

– Сколько надо, столько и прольем, – ответил молодой революционер.

– А хотите, я предскажу вашу судьбу, и вы сами определите, понравится она вам или нет? – предложил я.