Андрей Минин - Княжич [litres]

Одна голова хорошо, а две лучше.

– Витька, Витька, – теребила его за рукав сестра. – Ну что мама сказала? Не молчи! – притопнула ножкой Маша. – Она всё ещё злится, да?

Сестра чуть не плакала, собрались они вместе, чтобы обсудить ситуацию, спрятавшись от учителей на чердаке родового поместья семьи Смирновых.

Брат же Петька меланхолично стоял рядом и спокойно ждал ответ.

– Злится, да ещё как. Сказала, что нас обвёл вокруг пальца грязный подкидыш. Этот подзаборник! – ядовито выплюнул Витек.

– А ничего, что с ним повсюду таскался дядя Иван? Как бы мы смогли столкнуть «братика» с лестницы? – недовольно пробурчал Петька, чувствовавший за собой вину.

– А ты вообще молчи! – шикнула на него злющая как чёрт сестра. – Если бы ты не уронил ту вазу ночью, мы бы спокойно пробрались к нему в комнату и удушили подушкой, как и было задумано изначально.

Дети так и не заметили, что за ними с интересом наблюдает кошка, пробравшаяся на чердак по их пятам и спрятавшаяся в самом пыльном и тёмном углу. Глаза у неё были змеиные.

– Тихо, тихо. Ты это, не куснёшь меня? – мелкими шажками я подходил к пойманному в капкан черному как смоль псу, размером с телёнка. Он внимательно провожал меня взглядом, перестав скулить, стоило мне выглянуть из-за широкого ствола дуба и ступить на полянку.

Его взгляд устремился на мои руки. На лукошко, зажатое в них.

– Грибы это. Не отрава, – показал я ему отборные красноголовики и белые. – Не бойся, малыш, – поставил я корзинку на землю и стал подходить к псу. Тот зарычал, я остановился. Постоял, подумал и сделал ещё шаг. Он снова зарычал, ну а я снова постоял, давая ему время привыкнуть, и добрался-таки до него в конечном итоге за несколько шагов. Тот не переставал злобно рычать, последнюю минуту скаля жёлтые клыки. Из глаз же капали слёзы, обильно кровоточила у него рана, но он терпел и не сводил с меня взгляд.

– Как же ты так, а? – нагнулся я, показав ему затылок. Если и нападёт, то сейчас. Замерли…

Нет, не напал, стал я изучать железную конструкцию, намертво зажевавшую лапу собаки. На крупного зверя агрегат, да ещё и с вкраплениями серебра.

– А если так? – повернул я маленький рычажок на капкане, и тот со звонким щелчком раскрылся, выпустив взвизгнувшего пса из своей хватки.

И первое, что он сделал, это попытался утечь, но не смог, тут же повалившись и закувыркавшись кубарем, подломилась у него задняя лапка. Лизнув её, он встал, сделал осторожный прыжок на трёх конечностях и снова упал, завыв.

– Ну и куда ты так рвёшься? – озадаченно спросил я, почесав затылок. – Дай-ка я гляну, – обогнул я его по дуге и недалече как в тридцати метрах нашёл хозяина собаки. Тот был мёртв. Упал в ловчую яму и насадился на заострённые колья, вбитые в землю.

– Ну, ничего себе! – поправил я на голове шапку. Холодно уже. Осень.

Сзади зашуршало, и я резко, с хрустом, повернулся, приготовившись драться с тем изувером, кто оставляет такие ловушки в лесу. Но нет, это был Шарик, дал я про себя имя собачке, наблюдая, как та ползёт сюда, упираясь мордой в землю и подтягивая себя всё ближе.

– Хозяин твой, да? – спросил я пса, и тот ответил, жалобно проскулив.

Добравшись до края ямы и заглянув в неё, он так взвыл, что у меня кровь в жилах застыла. Сделать я ничего не мог, потому стоял и не знал, как быть. Чем помочь – переминался я с ноги на ногу.

Я покинул страшное место, вернувшись назад по своим следам, чтобы тут же возвернуться с несколькими молодыми деревцами в руках. Спустил их в яму, сооружая лестницу.

– Чип и Дейл спешат на помощь, – пробурчал я, вспомнив мультик об отважных спасателях бурундуках и их подружке, мышке по имени Гайка.

Осторожно, боясь навернуться, я соскользнул вниз.

Рядом с ногой человека лежал шестизарядный карабин. По дну ямы была раскидана брусника. В отличие от меня, мужик собирал ягоды, а не грибы. Крови на земле не было, вся впиталась уже, а вот заострённая палка была в потёках. Под взглядом пса приблизился я к его хозяину и попытался снять того с копья, переборов страх и брезгливость, закапала на меня кровь из огромной раны в животе.

Воняло здесь отвратно. Видать, не первый день лежит.

Нет ничего странного в том, что мне удалось поднять мужика весом под сто кило. Ведь те, кто получил нулевую ступень, сразу поднимаются над простым людом. Формы им не доступны, это да, только вот кое-что они всё-таки получают. А именно: скорость, выносливость, силу и обострение всех шести чувств. На порядок. Человек, достигший нулевой ступени, в три раза сильнее себя прежнего. Мог раньше запросто поднять сто кило? Теперь так же легко будешь поднимать триста. И так во всём.