Ивар Рави - Император

— Я больше по нацистским самолетам, — пробормотал Лайтфут, покраснев под моим взглядом. Кормовые и носовые фонари на клиппере не зажигались, чтобы не демаскировать судно, но в каюте горел небольшой фонарь.

— Я могу ошибаться, но именно такую субмарину мне не приходилось встречать, — нарушил молчание Тиландер. — Она выглядела не так, словно была изготовлена как игрушка, дорогая игрушка.

— Что ты этим хочешь сказать, Герман?

На мой вопрос, американец задумался. Поиграв желваками, он выдал:

— На боку субмарины, я не увидел бортового руля, словно его не было совсем. Но рядом со свастикой, было углубление, словно руль мог убираться туда, для соблюдения тишины и уменьшения заметности.

При этих словах, у меня словно что-то щелкнуло в голове: появились туманные воспоминания из одной передачи, где говорилось о сверхсекретных разработках Третьего рейха. Речь шла об экспериментальных подлодках, одну из которых нашли на верфи, а одна или две исчезли. Аналитики в той передаче, высказывали свое мнение, что экспериментальные субмарины были использованы для бегства высшего генералитета в Латинскую Америку. Если это так, то на том берегу были не простые нацисты, а возможно высшие чины, ускользнувшие от правосудия.

Американцы молча следили за выражением моего лица: чем дольше я думал, тем логичней казалось версия случившегося.

Нацисты, спасаясь бегством, случайно прошли через «кротовую нору» Бермудского треугольника. Другого объяснения появления подлодки времен Второй Мировой войны, просто не было.

— Герман, какова могла быть численность экипажа субмарины? Какое оружие могло быть на борту подлодки? Ты говори, исходя из личного опыта и знаний, не обращая внимания на странную конфигурацию субмарины.

— Численность экипажа у океанских субмарин могла достигать и ста человек, но чаще всего эта цифра в районе семидесяти. Вооружение — орудие на надстройке, четыре или шесть торпедных аппарата, в зависимости от класса субмарины.

— А личное оружие? — Торпеды меня мало беспокоили, без торпедных аппаратов, их использование затруднительно.

— Пистолет-пулемет МР 40 калибра 9×19 мм «Парабеллум», винтовки Маузер 98К и пистолеты «Парабеллум» для офицеров, — отчеканил американец.

— Многовато, — мрачно поделился своими мыслями. Кроме того, как минимум одно орудие, выстрел из которой пришлось увидеть своими глазами.

— Значит так, у нас под боком находится очень опасный и непредсказуемый враг, который, судя по всему, неплохо оброс местными племенами. Единственное наше преимущество, враг не знает кто мы и на что способны. В его глазах, мы можем быть местным народом, достигшим определённого развития и освоившим мореплавание. А можем быть и такими же как они людьми, ориентировочно шестнадцатого или семнадцатого века.

— Мы атакуем их? — Лайтфут видимо не наигрался в войну во Второй мировой.

— Ни в коем случае: у них тотальное преимущество в огневой мощи. Мы просто тихо уйдем, может даже на год, пока нацисты не расслабятся. Между нами горы, по морю им до нас не добраться, а через сушу, затруднительно. Тем более, они не знают в какой мы стороне. Мы уйдем с первыми лучами солнца. Чтобы вернуться через определенное время и нанести удар, который вырежет эту раковую опухоль.

С места, где нами была обнаружена немецкая подводная лодка, мы ушли ранним утром, не дожидаясь, пока окончательно рассветет. Учитывая масштаб атласа, подсчитал, что, обследуя все побережье Греции, а затем весь итальянский «сапог», нам предстоит пройти не меньше четырех тысяч километров, прежде чем доберемся до племени Урха. Весь этот путь я планировал пройти за месяц, с учетом остановок на суше. Но уже через неделю понял, что мои расчеты были слишком оптимистичны. Уровень Средиземного моря был немного ниже, чем было показано на моем атласе. Из-за этого, множество островков и мелей, буквально усеяли прибрежные воды Греции, заставляя Тиландера ругаться сквозь зубы.

Парусник постоянно лавировал, стараясь избежать рифов и песчаных банок, возникавших перед кораблем в последний момент. Неделю спустя, мы отплыли от фашистского логова всего на семьсот километров. Первую высадку на сушу, я произвел в широкой бухте по южному побережью Греции. Бухта была очень красивой, в ширину достигая не меньше семи километров. На самом берегу росли оливковые деревья, на которых распустились почки, знаменуя наступившую весну. Прошло уже три месяца с начала нашего путешествия, по моему календарю сегодня уже было двадцать второе февраля. Еще неделя, и весна официально вступит в свои права.