Роман Злотников - Крушение империи [litres]

– Так, Мила, бегом сюда! – заорал я помощнице, лихорадочно выуживая из бумажника деньги. – Сейчас бегом в цветочный ларек, ну который на первом этаже – купи тридцать роз.

– Каких? – испуганно пикнула она.

– Белых! – Лучше бы подошли серебряные – все ж знают про «тридцать сребреников», но таких пока нет. Красить розы, шприцами вливая в стебель краску, научатся гораздо позже… – а если белых не хватит – бери любые. Главное, чтобы шипы были подлиннее.

– Шипы? – остолбенев, переспросила помощница.

– Да-да, быстрее давай… – Мила вылетела из кабинета, а я зло оскалился и забормотал некстати вспомнившуюся дурацкую переделанную скороговорку из прошлой жизни, которая тем не менее как нельзя лучше соответствовала моему текущему настроению:

– Шел Шива по шоссе, сокрушая сущее, а навстречу Саша шла, круглое сосущая…

Зал гудел. Ельцин вышел из-за кулис, сияя улыбкой и бросая по сторонам горделивые взгляды. Его соратники, сидевшие в Президиуме и в первом ряду, – Хасбулатов, Руцкой, Бурбулис и остальные, мгновенно вскочили и угодливо захлопали. А ведь уже через два года они окажутся по разные стороны баррикад и примутся стрелять друг в друга из автоматов, гранатометов и танков, разом опустив страну на уровень какой-нибудь опереточной латиноамериканской диктатуры. А сейчас вон аплодируют друг другу, уроды… Я не помнил, приезжал ли Ельцин в Верховный Совет, дабы насладиться собственным триумфом, в прошлый раз или это очередное небольшое изменение истории, но это было и неважно. Он был здесь, и я был здесь. И хрен с ним, что там насчет меня придумали Примаков с остальными. Я их, несомненно, уважаю, но упустить такой момент просто не могу!

Ельцин подошел к трибуне, и я, воздев букет, ринулся вперед… Вероятно, если бы за время своего «депутатства» я как-то успел проявить себя, обозначить свою позицию – возможно, меня бы попытались остановить, перехватить. Кто-нибудь – либо соратники, ну, чтобы не смог обойти их на повороте, либо противники, чтобы не устроил чего непотребного. Но сейчас с букетом к Лидеру Нации и Великому Герою, Поправшему Историю, направлялась воплощенная серость и незаметность. Поэтому в большинстве взглядов, направленных на меня, сквозило пренебрежение с легким снисхождением. Мол, «заднескамеечная серость» пытается хотя бы разок «засветиться на экране» путем откровенного жополизства и таким способом хоть чуть-чуть повысить свою «капитализацию»… Одним движением взлетев на сцену, я выставил вперед букет и двинулся к трибуне, заслоняясь букетом одновременно и от президиума, и от зала. Уж больно лицо у меня было перекошенное. Улыбка Ельцина стала этакой снисходительной и немного картинно-усталой, мол, ну зачем эти почести, я – простой человек, честно сделавший свое дело…

– Флысь! – Тридцать белых роз разлетелись облаком, исцарапав стоявшему передо мной предателю и подонку всю морду. А следом ему прилетела и оплеуха. Причем от души так – по полной. Так, как я когда-то и хотел – чтобы пальцы заболели! Первый Президент Свободной России не удержался на ногах и шмякнулся на задницу. А я сделал шаг вперед и, повернувшись к микрофону, начал:

– Тысячи лет…

Извините, это мой однокашник, и он немного перебрал с алкоголем! ( англ .)

О, все в порядке, я понимаю ( англ .).

Боже мой, мсье! Я просто в отчаянии! Мне очень жаль! Люси обычно такая спокойная…

Мсье, несколько вопросов…

Он мне тоже много о тебе рассказывал. И я тоже хотела с тобой познакомиться! ( фр. )

Ты знаешь французский? ( фр. )

Немного ( фр. ).

Я только начала его учить. Я лучше знаю английский ( фр. ).

Тогда давайте перейдем на английский ( англ. ).

Курс молодого бойца – уже давно не являющееся официальным, но довольно распространенное название учебного курса, который призывники проходят перед присягой.

Известный мем позднебрежневского СССР. Дорогой Леонид Ильич в последние годы жизни был уже болен и даже говорил с трудом. Так что в его устах «социалистические страны» звучали как «сосиски сраны». Существовал даже анекдот, в котором слушавший его речь на очередном съезде КПСС иностранный журналист с удивлением говорил: «Сосиски у вас, конечно, не очень, но зачем об этом говорить на съезде партии? Да еще так часто».