Валерий Атамашкин - Я – Спартак! Возмездие неизбежно

– Какие-то возражения? – Я перевел взгляд на Ганника, который, впрочем, так и остался сидеть на присядках.

– Я тебе чем-то мешаю? Или хочешь подраться? Только скажи! – расплылся в улыбке Гай.

Повисла давящая тишина. Разговор зашел в тупик, но я просто был обязан дать понять, а кому-то напомнить, кто здесь главный. Ни у Ганника, ни у Каста не должно было остаться никаких сомнений на этот счет. Рут, в свою очередь, раз и навсегда должен был уяснить, чем чревато самовольство среди моих офицеров. В случае надобности я готов был покончить с любым, кто ослушается приказа, и поставить на место провинившегося нового человека. Чтобы хоть как-то спустить пар, я начал мерить палатку короткими шагами, чувствуя, как пружинят мои ноги от напряжения.

Ганник и Каст хотели жить. Сложно обвинять людей, которые руководствуются таким простым и понятным желанием. Казалось, они понимали нас с Рутом, но все вместе мы не могли найти точек соприкосновения, от которых можно было бы оттолкнуться и вести диалог. Я злился на самого себя, проклиная все вокруг, что не могу подобрать нужных слов, и терял время, пока Марк Красс готовил свой легион к наступлению. В голове крутились всевозможные варианты.

Может быть, стоило разрешить германцу и кельту довести дело до конца и схватиться в честном бою? Впрочем, окажись сейчас в моей палатке труп одного из гладиаторов, проблема все равно бы никуда не ушла, а я бы лишился незаменимого бойца.

По факту же Ганник и Каст, будучи неким голосом масс, четко сформулировали и обозначили свой посыл – подавляющая часть восставших хотела римской крови здесь и сейчас. Любые мои слова, доводы, призывы будут сказаны впустую. Германцы и галлы, формирующие львиную долю моего войска, ратовали за немедленный бой с римлянами. Сражения не избежать. Все, что я мог, – перебить ставку в этой игре. Сделать все, чтобы взять ситуацию под контроль и выйти победителем.

Каст и Рут пришли в себя и смотрели на меня исподлобья. В глазах Рута застыл укор. Гопломах грузно поднялся на ноги, отряхнулся и забрал со стола свою спату. Могучий гладиатор явно не понимал, за что ему досталось от меня. Каст с вызовом посмотрел мне в глаза, но я покачал головой. Тогда гладиатор, массируя одной рукой ушибленную грудь, второй схватил свой гладиус со стола и засунул его в ножны.

Я продолжал мерить шагами палатку вдоль и поперек, сделав, наверное, уже с тысячу шагов. В тишине, воцарившейся в палатке, было слышно, как подошва чиркает о землю. После привычной обуви, которую я носил в России, зимой эти римские сапоги, несмотря на закрытый носок, ни капельки не спасали меня от холода. Привык я быстро, не такое доводилось терпеть. Прежний Спартак снял эти сапоги с одного из убитых римских центурионов-примипилов из армии разгромленного претора Вариния. Правда, тогда восставшим противостояло совсем другое римское войско – до децимаций, до Красса… Я вдруг остановился и уставился на кончики своих сапог. Задумался. Армия Красса славилась тактикой и выучкой – победить эту машину для убийств было невозможно, не противопоставив ей точно такой же маневренности, тактической обученности и дисциплины. Мое войско не отличалось подобной выучкой, но ведь с точно такой же римской армией в распоряжении были биты Вариний, Лентул, Геллий! Так стоило ли тягаться с римлянами там, где они объективно превосходили нас? Я знал, что в индивидуальном мастерстве бойцы, собравшиеся в моем лагере со всех концов Южной Италии, из разных гладиаторских школ, значительно превосходили римских легионеров! Это был джокер, который я мог выложить на стол. Оставалось понять, как этим козырем можно грамотно воспользоваться, чтобы достать его в нужный момент из рукава. Мысли лихорадочно завертелись в голове. Удалось нащупать нужную нить, и казалось, вот-вот верное решение окажется под рукой.

Я вздрогнул от неожиданности – Рут вдруг наподдал мне под бок, пытаясь вернуть меня к реальности.

– Спартак, да приди же ты в себя! – проскрежетал гладиатор.

Ганник и Каст, потеряв всяческий интерес к совету, направились к выходу.

– Ганник, Каст! – позвал их я.

Они остановились. Каст медленно, как-то нехотя обернулся ко мне, в его глазах читалась решимость.

– Ты не хочешь сказать «извини» за то, что устроил на совете, брат? – спросил я.

– Я пришел на совет как брат к брату, а увидел, как один человек пытается использовать другого! Это то, от чего мы бежали, когда мечтали о восстании в школе Батиата, вместе затягивая раны после выступлений на цирковых аренах! Скажи мне, мы вновь к этому идем? – холодно спросил он.