Михаил Королюк - Спасти СССР. Манифестация

Да что там парням! Даже мне как-то подумалось, что присоединиться к одному с ней партизанскому отряду могло бы оказаться неплохой идеей…

Недлинная наша программа тем временем уверенно катила к финалу. Вернулся Сёма и принялся приставать ко всем с «а　как я?». Выскользнула со сцены Мелкая и подошла ко мне все с тем же молчаливым вопросом в глазах.

Я одобрительно кивнул, покосился на тонкие щиколотки, что выглядывали из-под завернутых шаровар, и　искренне похвалил:

- Даже очень интересно получилось!

Прислушался к Кузе - пора. Одернул замурзанную телогрейку, прижал ко лбу ребро ладони, проверяя посадку пилотки, оглянулся. На меня смотрели ожидая.

Я подмигнул:

- Пошли, покажем, как Городницкого надо петь.

Держась за руки, мы шагнули на сцену. Потом сидели в зале, ерзая в мучительном ожидании. Я　удивлялся про себя: «Ладно, понятно, зачем это надо мне. Но ребятам-то это все отольется максимум строчкой в выпускной характеристике!»

Видимо, я　все же переволновался - отключился, уйдя в себя, и　решение жюри прослушал. Очнулся неожиданно - меня вдруг начали восторженно бить по плечам. Довольно разулыбалась обернувшаяся Тыблоко, радостно замахала руками Мэри, а　особо храбрые подруги сподобились приобнять меня с двух сторон.

Но не это занимало меня в тот момент. Огонь, как выяснилось, я　разжечь могу. Но готов ли, если понадобится, швырнуть этих детей в топку Истории? Это был совсем другой вопрос, и　я собирался подумать об этом когда-нибудь потом. Или, если повезет, не думать вовсе.

Четверг 2　марта 1978　года, день

Ленинград, Красноармейская улица

«Четверг. Завтра, значит, пятница…» Моя левая рука напряженно подрагивала. Тарелка горохового супа, наполненная щедрой Карповной до самых краев, угрожающе кренилась то в одну, то в другую сторону. Я　пробирался к свободному столику, не сводя с бунтующей посудины укоризненного взгляда. Бефстроганов с макаронами в правой руке вели себя не в пример флегматичней.

Да, меня опять слегка потряхивало. Ведь за пятницей наступит та самая суббота. А　потом - то самое воскресенье. Два дня - две давно запланированных операции. Кучно пошло… И　не развести никак.

Со вздохом невольного облегчения я сгрузил свой обед на стол и оглянулся. За мной, забавно прикусив уголок губы, торопилась со своими тарелками Мелкая.

Тоже была та еще операция, пусть и в масштабах школьной столовой… Добрый ангел раздатки, тайком подкармливающая балбесов, что спускают обеденные деньги на сигареты, смотрела на меня, пока я излагал свою просьбу, мудрыми глазами черепахи Тортиллы.

- Да знаю я твою девочку. - Карповна согласно прикрыла набрякшие веки. - Правильная.

- Вот, - суетливо всучил я ей пачку талонов на обеды, - здесь на март. Хорошо?

- Хорошо. - Морщинистые щеки дернула усмешка.

- Меня здесь не было? - уточнил я напоследок, обеспокоенно заглядывая в выцветшие от старости глаза.

- Не было, не было, - согласилась она и припечатала вослед: - Монте-Кристо недорощенный…

Не знаю, когда и как Карповна пошушукалась с Мелкой и что именно ей сказала, но одной проблемой стало меньше, и　я вздохнул с облегчением.

«Четверг. Завтра, значит, пятница… - Я　понял, что стою, уставившись взглядом в белокафельную стену, и　одернул себя. - Все будет пучком, не дрожи».

Оглянулся - Томки с Яськой не видать, наверное, побежали «носики попудрить».

- Ну как у тебя дела? - сел рядом с Мелкой.

Та чуть заметно дернулась, приоткрыла рот для ответа…

- О, наш герой! - Напротив опустилась «завуч по внеклассной». В　глазах ее светилась веселая приязнь. Следом ожидаемо возникла Мэри, с　горкой творожных ватрушек, конвертов с яблочным повидлом и припудренных румяных булочек на тарелке. Советская сдоба под молоко явно произвела на американку впечатление, и　за прошедшие полтора месяца щечки у нее округлились.

Да, эта контрастная парочка - брюнетка из КГБ и рыжая с не стершимися до конца повадками хиппи - все время теперь таскаются вместе и, похоже, получают от этого какое-то удовольствие. Хихикают о чем-то своем на переменках; порой торопливо срываются куда-то из школы сразу после последнего урока. А　один раз даже выбрались с чердака, словно две лисы из удачного загула по курятнику - в　пыли, паутине, но с одинаково довольными улыбками на мордочках, только и разница, что одна была огненно-рыжей, а　другая - чернобурой. Потом как-то очень быстро в заброшенной астрономической башне зашевелились ремонтники, пошел слушок о найденном в глухом углу школьном телескопе времен чуть ли не мироведческих кружков конца двадцатых годов… Теперь я с огромным удивлением наблюдал за совершенно неожиданным зигзагом истории - на глазах оживающей школьной астрономической обсерваторией.