Мэтью Кирби - Последние потомки. Гробница хана [litres]

В помещении было несколько компьютеров, большой стеклянный стол для совещаний и целая стена с оружием, одеждой и доспехами. В дальнем углу комнаты Оуэн заметил кресло с откидной спинкой, почти такое же, как то, которое использовал Монро с его Анимусом.

– Твоя работа? – спросил Гриффин, кивнув в его сторону. – Кресло?

– Нет, – ответила Ребекка. – Не совсем. Шон, новый техник из «Абстерго», достал процессор и чертежи в Мадриде, а я использовала их для создания этой машины.

– Шон? – спросил Хавьер.

– У нас есть друг, которого зовут так же, – сказал Оуэн.

– Да? – склонила голову Ребекка. У нее были короткие каштановые волосы и оливковая кожа; она напоминала Оуэну Наталью.

– Ваш друг тоже циничный эгоист, который думает, что он умнее всех?

– Гм, нет, – пробормотал Оуэн.

Ребекка пожала плечами.

– Тогда, должно быть, это другой парень.

Она повернулась к Гриффину:

– Ты еще помнишь, как управлять Анимусом?

– Конечно, – сказал Гриффин. – Но зачем? Ты не останешься?

– Нет. Я нужна в другом месте.

– Что может быть важнее этого? – спросил Гриффин. – Я о Трезубце Эдема. Одна из частей уже найдена. Вторая…

– Я знаю, – сказала Ребекка. – Но поверь, в мире сейчас творится чертовщина, а Братство слишком малочисленное. У меня есть приказ. Сейчас вы должны действовать самостоятельно. Это безопасное место, я обустроила его для вас. Все готово к использованию. Как думаешь, вы справитесь?

Прищурившись, Гриффин замолчал. Оуэн почувствовал напряжение, возникшее между двумя ассасинами. Гриффин выглядел неуравновешенным и рассерженным. По-видимому, в Братстве было не все так гладко. Но мгновенье спустя Гриффин кивнул и заметно расслабился.

– Хорошо, – сказал он. – Я знаю, что это не твой выбор.

– Это так, – ответила она. – И не Гэвина, и даже не Уильяма. Этот выбор заставили сделать тамплиеры, когда пятнадцать лет назад почти уничтожили нас.

– Для меня есть указания?

– Ротенбург говорит, что сейчас тамплиеры в поиске второго кинжала, который в последний раз видели в средневековом Китае. Нам нужно добраться до него первыми, – Ребекка повернулась и указала на Оуэна. – С помощью призраков из его ДНК.

Шон не мог дождаться, когда вернется в Анимус. Виктория решила ввести временные ограничения его занятий, и вчера вообще не позволила ему войти в симуляцию. Это было очень неприятно, но Шон выдержал целый день, и после завтрака он должен был вернуться в кольцо.

– Доброе утро, – борясь с зевотой, сказал Дэвид, входя в зал, который служил им местом отдыха. – Маффины еще не принесли?

Шон кивнул в сторону буфета.

– Сегодня бананово-ореховые.

Дэвид остановился в полушаге от холодильника.

– Неважно.

– Ты не любишь бананы? – спросил Шон.

– Мне не нравятся орехи, – ответил Дэвид, поправляя свои очки с толстыми стеклами в белой оправе, и направился к плитам.

Вошла его старшая сестра, Грейс. Ее темные, кудрявые волосы были собраны на затылке. Ей было пятнадцать, почти как Шону, и за последние несколько недель он узнал о ней больше, чем о ее тринадцатилетнем брате. Грейс и Дэвид почти никогда не оставались в Эйри надолго. По сути, их папа забирал их обоих домой на несколько дней, но потом они возвращались. Шон еще не спрашивал, в чем дело, но собирался как-нибудь это сделать.

Для него никогда не стоял вопрос, оставаться или нет. Компенсация за аварию, которая случилась несколько лет назад, едва покрыла больничные счета Шона, и его родители нуждались в деньгах «Абстерго». Уход за паралитиком стоил им более семидесяти тысяч долларов в год. Но даже несмотря на это Шон хотел бы остаться, просто для себя.

– Доброе утро, Грейс, – сказал он.

– Доброе утро, – она направилась за кофе. – Виктория собирается впустить тебя сегодня?

Шон поковырял омлет.

– Она сказала, что да.

– Где ты остановился? Томми вернулся из Лондона?

– Да. Я закончил с этим расследованием и вернулся в другой бунт.

– Томми Грэйлинг, похоже, любит бунты, – сказала она, садясь рядом с ним.

– Я бы так не сказал.

Грейс сделала глоток кофе и посмотрела на Шона поверх кружки.

– Значит, тебе нравятся бунты?

Шон улыбнулся.

– Мне правда нравится действие. Но в Нью-Йорке в девятнадцатом веке почти всегда происходили бунты.

– Ты сегодня видел Наталью? – спросил севший рядом Дэвид, держа в руках тарелку, на которой было больше бекона, чем яиц.

– Еще нет, – сказал Шон; он был бы не против повидать Наталью.