Илья Куликов - Спецназ боярина Коловрата

Боярин Евпатий Львович вернулся к себе в терем не один, а вместе с княжичем Игорем. Боярин смотрел на паренька и размышлял, каким князем вырастет этот молодчик. Если не быть к нему строгим, то стоит отметить, что седло коню он подтянул хорошо. Два пальца не просунешь.

– Игорек, – проговорил Евпатий, – коней отведешь за город. Пусть ночью в табуне походят. А после начинай конюшню чистить.

– Боярин Евпатий Львович, а разве мы не станем воинские навыки оттачивать? Про тебя говорят, что ты богатырь, которых свет не видывал, и в битве на реке Калке ты славу снискал! Правда, что ты один восемь басурман посек?

Ух ты, подумал Евпатий, а малец обо мне разузнал. Видно, рассказали ему, кто его ратному искусству учить будет. Знает Игорек и про то, как я на реке Калке стоял насмерть. Не забыли пока на Руси дня этого, и дай Господь, никогда больше такие дни не повторятся. Как это давно было! Кажется, вечность прошла, но стоит только вспомнить – и сердце содрогается. Сколько пало в тот день богатырей и витязей! Никогда до этого Русь не знала таких сокрушительных поражений.

– Ты делай, что указал тебе, а после поговорим. Ты у меня не единственная головная боль. Есть и другие! – ответил Евпатий и пошел в терем.

Нечего мальцу думать, что раз он княжич, то к нему подход особенный будет. Чтобы богатырем стать, надо в первую очередь слушаться научиться, а повелевать и дурак сможет. Силу ты наберешь быстро, подумал боярин. И тело твое будет крепкое, и дух.

Евпатий направился прямиком к боярыне Василисе Николаевне. Та сидела у окна и вместе с Евпраксиньей занималась рукоделием.

– Евпраксинья, ты иди-ка сходи на улицу погуляй, мне с боярыней совет держать надо.

Евпраксинья посмотрела на Евпатия и расплылась в улыбке. Видно, о ней и о ее будущем говорить будут. Девушка встала и вышла.

– Ну чего, Евпатий Львович, продал за тридцать сребреников, как Иуда, нашу Евпраксиньюшку? – ядовито спросила боярыня Василиса Николаевна у Евпатия.

– Да что ты несешь? – возмутился Евпатий. – Выходит замуж Евпраксинья за княжича Федора Юрьевича. Свадьбу осенью играть будем. Ты не беспокойся, он полюбил ее и теперь жить без нее не может. Вот это будет пара! Он и умен, и на лицо пригож. Тебе, конечно, за княжну не порадоваться, так как корысть тебе глаза застлала, но все-таки подумай сама: за сына великого князя рязанского наша Евпраксинья выходит! Придет время, и княгиней станет, а может так статься, что будем пировать вот так с тобой за столом с самим великим князем Федором Юрьевичем, коли судьба распорядится.

– Да перед Федором еще три его двоюродных брата в очереди на великое княжение, – отозвалась Василиса Николаевна, – а что делать-то будешь, боярин? Княжну замуж выдадим. Как говорится, дело, нам порученное, исполним. Пора дорогам нашим наконец разойтись.

Евпатий почесал живот и посмотрел на Василису. Как бы ей так сказать, что коли дороги расходятся, то ей здесь больше не место. Он-то себе занятие нашел.

– Ну, ты, боярыня, не ори сейчас, а выслушай меня. В общем, великий князь Юрий Игоревич мне доверил сына своего брата, княжича Игоря, на воспитание. В общем, даже не знаю, как и быть, но…

У боярыни Василисы перехватило дух. Вот ведь со змеем хитрым жизнь ее свела! Прибрал-таки к рукам терем, такой пригожий и такой уютный. Вот теперь будет здесь жить да радоваться. Думала я, рассуждала Василиса Николаевна, что Евпатий гнусный человек и слава его незаслуженная, но и представить не могла, что настолько он подл.

– А ты Бога не боишься, Евпатий? Как ты, когда к нему на суд попадешь, ответ-то держать будешь? Ведь ты мне, считай, что на улицу дорогу указываешь!

– Да я, боя…

– Помолчи, – перебила Евпатия боярыня, – коли крест на тебе есть и веры ты православной, то не имеешь ты никакого права, бобыль хитрый, меня с детками малыми на улицу выставлять. Терем большой, и места всем хватит, а коли вам его мало, то вон у великого князя в средствах стеснения нет. Новый пусть строит, а отсюда меня вперед ногами на кладбище вынесут. Все, и не спорь со мной!

– Боярыня, так я ведь и предлагаю тебе с нами здесь остаться. Мы с тобой одну княгиню вырастили, вот и другого князя сделаем, – сказал примирительно Евпатий, пристыженный Василисой, которая раньше всегда намекала ему, а если быть более точным, прямым языком указывала на дверь.

Василиса Николаевна недоверчиво посмотрела на боярина Евпатия, а после, тяжело вздохнув, промолвила: