Дмитрий Зурков - Служу Престолу и Отечеству [litres с оптимизированной обложкой]

Федор Артурович тут же вспомнил, что даже сам император Николай Александрович любил одеваться в княжеские одежды времен допетровской Руси и, как утверждалось в некоторых слухах, планировал внести в военную форму некие древнерусские элементы. У этого то ли острога, то ли кремля не хватало лишь крепостного рва. Впрочем, как отметил про себя генерал, при всей внешней декоративности и некоторой миниатюрности это не слишком ослабляло защитный потенциал «фортеции» – поверх стены, на Г-образных кронштейнах была натянута колючая проволока, а примерно через пятьдесят шагов слева и справа виднелись выступающие вперед башенки. В узкой бойнице одной из них блеснул солнечный зайчик на стеклах бинокля или стереотрубы. Если добавить ко всему и то, что на расстоянии нескольких сотен метров от стены были спилены деревья и вырублен кустарник, то в случае отсутствия у гипотетического противника артиллерии шансы взять крепостицу штурмом были весьма невелики. Но осмотр пришлось прервать, так как Павлов предложил вернуться в машину, дабы не задерживать служебный транспорт и не отвлекать людей от работы, пообещав ответить на все вопросы на территории института.

Между тем трижды проревел электрический клаксон «санитарки», после чего из дверей приворотных башен вышли и направились к фургону одновременно с двух сторон пять человек. Всех их объединяло несколько общих признаков: добротная солдатская форма без погон, наличие Георгиевских крестов и медалей, отличная выправка при достаточно почтенном возрасте и особая походка бывалых охотников или пластунов. Все были вооружены – двое, подошедшие с осмотром к фургону, имели на поясе расстегнутые кобуры с наганами, а двое, остановившиеся в метрах пяти, держали в руках дробовые магазинки. У пятого, по всей видимости старшего, в руках была толстая открытая тетрадь.

В сознании Келлера внезапно опять дал о себе знать молчавший до этого на протяжении последней недели «некто», которого он сам про себя уже окрестил «ефрейтором»: «Ничего себе, в натуре, вохра…» Но поразил генерала не внутренний голос, а последовавшая за ним фраза академика Павлова, который как будто прочитал его мысли:

– А это, Федор Артурович, одна из обширного списка новинок, которые есть в нашем институте, – военизированная охрана, или кратко – «ВОХР». Надеемся с помощью принца добиться Высочайшего одобрения и внедрить ее в аналогичных учреждениях. А заодно, в свободное от дежурства время, они проводят занятия с подростками из окрестных поселков. У нас уже сформирована своя потешная рота. Форму для них взяли по образцу, предложенному есаулом донского казачьего полка Владимиром Федоровичем фон Эксе. Для сей работы отбираем бывалых бойцов, которые по возрасту или по причине ранения освобождены от призыва. Предпочтение отдаем георгиевским кавалерам, как имеющим боевой опыт, родом из всех губерний империи, пожалуй, за исключением Варшавского генерал-губернаторства, Великого княжества Финляндского и Прибалтийского края… – чуть помолчав, Иван Петрович улыбнулся каким-то своим воспоминаниям и закончил не совсем понятными для генерала словами: – А то, не дай бог, подерутся… горячие финские парни.

Генерал почувствовал, что «некто» опять пытается что-то вякнуть, и усилием воли «заткнул ему рот».

Между тем вохровцы, удостоверившись, что в кабине сидят известные им лица, заглянули в фургон. При виде генерала мгновенно встали во фрунт и привычно отдали честь вначале Келлеру, а затем и Павлову. Но при этом не ели начальство глазами, а коротким, цепким взглядом мгновенно оглядели присутствующих. И лишь после этого, вторично откозыряв, отошли от машины.

Сюрпризы на этом не закончились. Ворота, оснащенные электроприводом, без видимого вмешательства людей распахнулись, открывая проезд. Санитарный фургон неспешно тронулся с места и въехал на территорию института. Дорога была украшена небольшими, но массивными бетонными клумбами, расставленными в шахматном порядке, между ними причудливо извивалась асфальтовая полоса, посередине которой была нанесена белой краской широкая линия. Автомобиль двигался со скоростью пешехода, аккуратно повторяя ее изгибы. Любое отклонение от запрограммированного маршрута непременно привело бы к столкновению с бетонными квадратами, разбавленными бревенчатыми срубами, напоминающими сказочные избушки в миниатюре. Подобное фигурное катание, а точнее лавирование между этакими «сухопутными рифами» удивило Келлера, и он обратился за разъяснением к Павлову: