Дмитрий Зурков - Служу Престолу и Отечеству [litres с оптимизированной обложкой]

С трудом отрываемся друг от друга. Отдышавшись после столь трудного упражнения, Дашенька выскальзывает из моих объятий и сообщает интересную новость:

– Милый, ты сделал почти невозможное! Я разговаривала с мамой, ты ей очень понравился.

– А Александру Михайловичу?

– Папа составил о тебе мнение, еще когда ты спорил с ним в мастерских по поводу своих хитрых железок… – Моя медсестричка тянет паузу, лукаво улыбаясь, затем продолжает: – И оно целиком положительное. Так что сегодня, возможно, предстоит серьезный разговор с моими родителями… Если, конечно, ты не боишься и по-прежнему хочешь, чтобы я стала твоей женой… И не смотри на меня, как кот на миску со сметаной!

– Да я!.. Да мне!.. Да только об этом и мечтаю!.. – Пытаюсь изо всех сил уверить ее в искренности своих намерений. – А вы, сударыня, хотите выйти за меня замуж?..

Даша делает серьезное лицо, подняв голову, смотрит на небо, затем томно прикрывает глаза и пытается рассуждать нарочито безразличным тоном, грассируя во французском прононсе:

– Ну-у… я не знаю… Мне, навегное, еще гано замуж. Но вы не тегяйте надежды, Денис Анатольевич… Догоняй!..

Она весело хохочет и убегает от меня, петляя, как зайчишка, между редкими сосенками. Жду полминуты, потом двигаюсь следом. И вскоре подхожу к большой поляне, посреди которой стоит стожок сена… Ну-ка, давайте попытаемся угадать с трех раз, где же это могла спрятаться одна очень красивая и абсолютно городская барышня… Рефлексы включаются сами собой, беззвучно обхожу опушку по краю, пока не замечаю спрятавшуюся за сеном «лисичку-сестричку», пытающуюся высмотреть меня с той стороны, откуда она сама прибежала… Детский сад!.. Тихонько подкрадываюсь, стараясь не шелохнуть ни травинки, ни веточки, обнимаю сзади за плечи и негромко мяукаю ей на ушко. Даша от неожиданности взвизгивает, пытается освободиться, затем разворачивается ко мне:

– Негодный мальчишка!.. Как ты мог!.. Я испугалась!.. – Каждая фраза сопровождается тумаком, от очередного падаю в сено, увлекая ее за собой. – Ну, я сейчас тебе!..

И снова очень-очень близко самые вкусные в мире губы, и снова мы проваливаемся в Безвременье…

А потом, тесно обнявшись, долго-долго смотрим в пронзительно-синее небо, по которому уже начинают плыть осенние паутинки-облака… И приходим в себя от доносящихся криков:

– Даша!.. Денис Анатольевич!.. Вы где?.. Мы уже уходим!..

Быстренько вскакиваю, помогаю подняться Даше и под ее веселое хихиканье пытаюсь привести себя в порядок.

– Милый, ты сейчас похож на напроказившего мальчишку, который не знает, где спрятаться!.. А еще – весь в соломе!.. Ха-ха-ха!..

– Во-первых, не в соломе, а в сене, это – огромная разница! А во-вторых, мадемуазель, на вас тоже порядочно травы, а еще вон четыре пуговки на платье расстегнуты!

– Ах ты!.. А кто меня в это сено уронил? – Моя ненаглядная усердно пытается отряхнуть платье. – И кто, скажите-ка мне, эти пуговки расстегнул, а? Ну-ка, быстренько возвращай все в прежний вид!..

– Я-то не против, но сей процесс может затянуться на неопределенное время…

– Нахал! Сейчас ты у меня получишь!..

– Все-все-все! Сдаюсь на милость победителя! Ну подожди, моя хорошая, не крутись, сейчас застегну…

– Что значит – подожди?! Мне еще волосы поправить надо!..

М-да, женская логика иногда бывает непостижима…

Под навесом нас встречают всепонимающими улыбками. Полина Артемьевна отзывает Дашу в сторонку и начинает ей что-то выговаривать, что моя милая обиженно парирует, правда, покрываясь смущенным румянцем. Я тем временем собираю все свое вооружение, пристегиваю «Аннушку», вешаю через левое плечо деревянную колодку с маузером, другой беру в руку, милостиво разрешаю Сашке нести обратно винчестер. Старшие мужчины уже стоят со своими ружьями, из которых хорошо если по паре выстрелов сделали. У Александра Михайловича на ремне гордо висит люгер, Дашин браунинг он держит в руках, видимо, ожидая окончания разговора, потом, не выдержав, подходит к жене и дочери. До ушей доносится его голос:

– Поленька, хватит… Вот сегодня… Ты же знаешь… Нет, не прямо сейчас, а после обеда…

За обедом «по-охотничьи», то есть состоявшим в основном из мясных холодных закусок, привезенных с собой, и сочной поздней зелени с местных огородов, разговор велся на нейтральные темы, не портящие ни настроения, ни аппетита. Но, судя по взглядам, бросаемым друг на друга всеми без исключения, это было затишье перед бурей, которая не преминула разразиться сразу после того, как младшее поколение в лице Сашки было отправлено помогать раздувать самовар с последующей настоятельной рекомендацией немного погулять поблизости с собачкой. Вольдемар так и не появился. Наверное, находился на полпути к своей алкогольной нирване.