Константин Калбазов: В шаге от дома

— Вообще-то оборудование у них не такое уж плевое.

— Брось. Оснащенность проекта выходит на новый уровень. Эти умники мало что смогут нам противопоставить. Вернее, тебе. Слишком уж далеко они решили уйти, потому и говорю о практически самостоятельном плавании.

— Отдельные ворота?

— Чересчур жирно, — возразил режиссер. — Но зато свой транспорт.

— Ну, хоть так. И сколько там человек?

— Вместе с женщинами и детьми двести двадцать пять. Один автопоезд, дюжина автомобилей, столько же гужевых повозок и верховые лошади. Кое-какие станки, оборудование и инструмент. Богатый арсенал. Только пока доберутся до места, изрядно его растрясут. Истомин к нашей просьбе прислушался и не стал чинить препятствий. Но у князя, и особенно у службы безопасности, имеются кое-какие связи со степняками. Так что спокойным это путешествие точно не будет.

— Не скажу, что удивлен, все же у князюшки большой такой зуб на этих субчиков. Они ведь его не пощадили бы. Но нам-то какая выгода? Середина зимы, которая сама по себе та еще загвоздка. А тут еще и команчи.

— Тем острее интерес публики. И вообще, мы не благотворительная организация, и без того пошли на серьезные уступки.

— А все же, Александр Андреевич, как вам удалось их переиграть? Новенькая, Даша?

— Нет. Эта особа планировалась как отдельный персонаж. Что-то типа Шамана. Не усидела бы за вышивкой. Не тот характер. И под какого-то бригадира, в прошлом простого автослесаря, не пошла бы. Но совершенно случайно нарвалась на горцев и угодила в плен. А там на ее пути повстречался Бородин, чье лидерство она приняла безоговорочно. Жаль. Провалился сюжет «Верная рука». Ну да где-то теряешь, где-то находишь.

— И кто же крот? Мне-то это нужно знать.

— Конечно, нужно. Настенька Попова. Ее даже особо уговаривать не пришлось. Просто показали часовой видеосюжет со скрытых камер в ее доме, и она сразу согласилась запродать всю команду оптом и в розницу. Даже Григория. А ведь любит его. Но… Материнские чувства — это благодатная почва.

— Вот, значит, как.

— А что тут удивительного? Отцовские ничуть не хуже. Если только не чудак какой. Тот же Шаман лично порешит всех своих, если пригрозить детьми.

— Насчет того, что отдаст себя на самую лютую смерть, тут я с вами соглашусь. А вот насчет товарищей… Не стал бы я особо играть с ним. Ведь уже пытались надавить на него через его подружку Алину. А ее он держит так же близко, как и оставшихся на Земле. И что мы получили? Ответил он жестко. Наотмашь. Уничтожив базу. Этот персонаж непредсказуем. Такой может в какой-то момент пожертвовать всем, чтобы дотянуться до глотки обидчика. Лично я его ликвидировал бы.

— Даже не думай. Я тебе, разумеется, предоставлю достаточно полномочий, но о полной самостоятельности не может быть и речи. Поэтому заруби себе на носу: любые спланированные радикальные действия в отношении основных персонажей — только с моей подачи. Уяснил?

— Да, Александр Андреевич.

— Вот и здорово.

Довольно потирая руки, режиссер поднялся со стула и направился к бару. Подхватил пару стопок и архаичную пузатую бутылку с блеклой этикеткой из низкокачественной бумаги. Разлил светло-коричневый алкоголь, тут же обдавший их терпким ароматом.

— Таболатский, пятилетней выдержки, — со значением произнес крепыш. — Все же есть у тамошних аборигенов нечто, что ценится даже в нашем мире. Вот такая оригинальная бутылка у нас стоит пятьсот рублей.

— Ско-олько? — искренне удивился Бубнов.

— Представляешь, целых пять сотен, — со значением покачал головой Александр Андреевич. — Престижные рестораны стоят в очереди за этим нектаром. Ну что, давай выпьем за «Исход».

— За «Исход», — поддержал тост Геннадий и сделал глоток терпкого благородного напитка, теплом растекшегося по пищеводу.

Нет, все же в том мире, кроме шоу, определенно есть много чего хорошего. У Бубнова по спине пробежала дрожь нетерпения. Так хотелось вновь приняться за работу. А еще будоражила мысль о том, что ему придется начинать буквально с чистого листа. И черт бы его побрал, если он не справится.