Михаил Ланцов - Ротмистр Империи

И если в первые пару дней владельцы предприятий или их представители торговались отчаянно, редко снижая цену ниже рыночной. То после первого штурма и нескольких улиц, залитых огнем от бутылок с бензином, сговорчивость резко повысилась. Вот вообще – выросла просто до небес. Сами к нему побежали. Вприпрыжку. Начиная торг с полцены, а на после 6 июля – и с четверти.

Таким образом, к исходу 7 июля Максим Иванович Меншиков владел всеми мало-мальски значимыми предприятиями как в самом Штеттине, так и его пригороде. В том числе и знаменитой верфью судостроительной компании «Вулкан», славной изготовлением крейсера 2-ого ранга «Новик».

Однако, предприятиями ротмистр не ограничился. Деньги-то были у него мешками, да крупными купюрами. Особо ценимыми – в сто марок, с которых и начиналось гарантированное обеспечение золотом . Вот их-то Максим и тратил с размахом, скупая не только заводы, мастерские и лавки, но и жилые дома. Особенно в тех местах, где с высокой вероятностью будут бои.

Обыватели были не против. Они охотно продавали имущество и, схватив пачку купюр, вместе со скарбом уходили на запад – в Германию. Создавая тем немалые трудности генерал-полковнику Мольтке. Он поначалу пытался вести фильтрацию беженцев, но не тут-то было. Поток их оказался слишком велик. Пришлось «проглатывать» как есть.

Ротмистр «выселял» в добровольном порядке не всех. Рабочих, особенно квалифицированных, и инженерные кадры он старался удержать. Но опять же – не силой, а «баблом». Резкое снижение популяции обитателей Штеттина кардинально облегчило нагрузку на продовольственные склады. Особенно в силу того, что именно здесь находились запасы, потребные для снабжения не только дивизии, стоящей к востоку, но и соединений, расположенных южнее по Одеру и к северу - на самом морском побережье. Так что – «валить» пригретым «со всей любовью» рабочим и инженерно-техническим кадрам было попросту не выгодно. Здесь была еда и деньги, на которые они могли кормить семьи. А там, в Германии? Они уже хлебнули урезанных пайков. Уже насмотрелись на собственных детей, которые просили их дать покушать хоть чего-нибудь.

Да, здесь стреляли. Здесь иной раз и дома сносили артиллерийскими налетами. Но пострадавшим Меншиков выплачивал компенсации, если они выживали. И, по возможности, заселял в новое жилье. Более того, наладив взаимодействие с местными жителями он постарался улучшить их жизнь. Возможно ненадолго. Но как знать? Обывателей Штеттина лейб-гвардии ротмистр уверял, что если удастся отстоять город, то они будут приняты в подданство Российской Империи. А там голода нет. Там продовольственной блокады не наблюдается. Может не все ладно и не все хорошо, но они станут его людьми, а он своих в обиду не даст.

И люди поверили. Далеко не все и не сразу. Но к концу 7 июля все, кто хотел – ушел. А Меншиков принял части 4-ого армейского корпуса уже, фактически, в свой личный город. О чем бойцов и предупредили, дабы не шалили и вели себя прилично.

Следствием этого обстоятельства стало то, что уезжать сразу из Штеттина не было никакой возможности. Требовалось наладить дела. Хоть как-то. Из-за чего пришлось уговорить сначала Третьякова поставить Меншикова комендантом города, а потом подтвердить это у Ренненкампфа. Тот все понял и не мешал. Тем более, что порядок в это важном, узловом транспортном узле ротмистр навел образцовый и взаимодействие с людьми поставил дельное. Так что, сидя в Штеттине Максим и узнавал все оперативные новости.

8 июля 1915 года корпус Третьякова, совершенно внезапно для западного кольца блокады атаковал подразделения резервистов и ландвера, стоявших под рукой генерал-полковника Мольтке. При деятельной артиллерийской поддержке силами дивизиона 15-см гаубиц, некогда захваченных эскадроном Меншикова. Этот дивизион смог впервые в истории продемонстрировать прием «артиллерийского наступления», то есть, сопровождать опережающей волной взрывов продвижение своей пехоты.

Взломав довольно слабую оборону, корпус отбросил противника и закрепился на линии Пренцлау – Майенбург в сорока километрах к югу – юго-западу от Штеттина. А потом, оставив часть войск прикрывать этот фланг, развернулся и ударил на север, удалив линию фронта от города на пятьдесят и более километров. То есть, сформировал мощный и просторный плацдарм на левом берегу Одера.

Уже 8 июля в столице Германской Империи началась паника. Потому что дивизия, державшая с востока Штеттин, была уничтожена, а из частей, переданных Мольтке, до трети оказались окружены и капитулировали. Остальные же отходили в полном беспорядке, усугубленным тем, что генерал-полковник не вынес очередного позора и застрелился.