Дмитрий Митюшин - Хронос. Гость из будущего (СИ)

— Кажись, наш, — шепнул справа бородач Агафонов и поправил чёрную кубанку с малиновым верхом.

Пленный русский офицер? Возможно.

— Куда вы меня ведёте? — взвизгнул молодой человек.

От звонкого, полного отчаяния, голоса левый кулак непроизвольно сжался на рукоятке шашки.

— Vorwärts! Schneller! [3] Вперёд! Живо! (нем.) — гаркнул рыжеусый ефрейтор. Остальные рассмеялись…

Роман Васильевич снял фуражку, достал из кармана платок и вытер мокрый лоб. Конвой с пенником скрылся за опушкой. Голицын проводил взглядом «скомороха» и надел фуражку. Козырёк по уставу — чуть ниже бровей.

— В штаб повели. Не иначе, — шепнул Агафонов.

Подпоручик вынул из кармана золотой брегет. Подарок отца по случаю окончания Пажеского Его Императорского Величества корпуса. Отщёлкнул крышку и взглянул на циферблат. Два пополудни.

«Скоморох» спутал все планы. Бросать своих в беде не годится. Наслышаны, как немцы издеваются над русскими пленными. Решение принято, осталось продумать детали.

Хрен его знает, где.

Бум… бум… бум…

Каждый удар пульса отдаётся дикой болью в затылке и висках. Даже глаза разлепить трудно. Едва очухался и чуть снова не вырубился от чудовищной вони. Как ни странно, мозги вмиг прояснились, и зверская боль в башке притупилась. Словно под нос нашатырь сунули. Вот только запах явно другой. Так неделю воняло в офисе, когда под полом мышонок сдох. Тутошняя вонь насыщеннее, ядрёнее. И рядом что-то гудит. Трансформаторная будка? Похоже.

По ощущениям — лежит на спине. Под головой нечто плотное, вроде ткани. С трудом открывает глаза. Перед мутным взором струится лёгкий туман. Тоха моргает, и башка отвечает тупой, ноющей болью. Тут же зажмуривается. В биокомпьютере, именуемом мозгом, хаотичный поток электрических импульсов пытается сложиться в мысль. Не выходит. Застонав, Тоха вновь приподнимает тяжёлые веки.

Нет, туман реальный и на самом деле струится.

Во рту, будто кошки нужду справили. И малую, и большую. Господи, до чего ж муторно!

На фига, спрашивается, мешал вискарь с водкой и коньяком? Дятел! Зарёкся ведь — только вискарик, чуть-чуть. На слабо взяли. Всё Борька, гад, подначивал — будь мужиком, мля! Тоха ни в жизнь бы не повёлся на столь откровенную лажу, но на него с интересом смотрела Ксюха. Ради такого взгляда многое бы отдал. Вот и показал себя «мужиком». Довыёживался, хомяк хренов!

Ксюха — тёлка из маркетинга. Высокая, натуральная брюнетка двадцати двух лет со жгучими, тёмно-карими глазами. Волосы чуть ниже плеч, чёрные брови вразлёт. Часто заходит к генеральному. Н-да. Такая красавица не для обычного программера. Многие парни в конторе мечтают ей сунуть.

Тоха не раз помогал Ксюхе с компом, надеясь на взаимность. В ответ слышал, какой он чуткий и отзывчивый, не то, что некоторые. Тем лишь бы под юбку залезть…

В голове застучало хлёстче, в ушах зазвенело. Тоха закрыл глаза. Кажется, шевельни котелком, и его разорвёт. Аккуратно, не дай Бог тряхнуть раскалывающейся башкой, сел. От боли перед глазами поплыли серые круги. Затошнило сильнее. Из желудка едва не выскочил вчерашний ужин.

Гудение сменяется резким жужжанием. Что-то щекочет по лицу. Тоха падает обратно, мордой вниз. Больно, мля! Опять что-то гудит. Громко застонав, едва сдерживает рвотные позывы. С детства не любит блевать, всегда терпит до последнего. Неправильно, вредно. А что поделать? Привычка.

Трупный запах усиливается и настойчиво лезет в нос. Что-то не так. Программер вновь застонал. Глянуть бы, на чём лежит. С трудом открывает глаза. Перед носом среди зелёных и высохших жёлтых травинок что-то розовеет. «Багульник», — всплывает в перекошенных от обильного возлияния несовместимого пойла мозгах где-то слышанное слово. Почему багульник? Хрен его не знает!

Тоха оцепенел. Огромная, с теннисный мяч, зелёная муха чистит лапками лупастую голову. Фу ты, чёрт! Она просто слишком близко. Выдохнул. Насекомое вжикнуло и умчалось. Тошнотворный смрад упорно лезет в нос. Покосился влево. Раздутое, землистого цвета лицо скалит в жуткой улыбке желтоватые зубы. По коже мечутся зелёные мухи. Ежесекундно то одна, то другая взлетает с леденящего душу «аэродрома». На их место тут же садятся новые.

Взвизгнув, Тоха невероятным образом, как киношные ниндзя, оттолкнулся от земли и плюхнулся на карачки. Гнусный комок мигом подскочил к горлу. Минут десять выкручивало наизнанку. Желудок опустел, а тело всё ещё содрогается в рвотных конвульсиях.